Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Покровский И.А.
История римского права
§ 2. Древнейший общественный строй. Gentes, curiate. – Патриции, клиенты, плебеиДревнейший исторически известный общественный строй у всех арийцев покоится на родовом принципе. В своем теоретически чистом виде родовой принцип заключается в том, что род, то есть естественно разросшийся союз семейств, происшедший в более или менее отдаленном прошлом от одного общего родоначальника, является ни от какой власти не зависящим, самодовлеющим и самоуправляющимся (суверенным) целым. В процессе исторической эволюции, однако, уже очень рано возникает и организация надродовая. Путем ли добровольного соединения нескольких родов для лучшей защиты или путем подчинения одних родов другими, - во всяком случае, роды оказываются включенными в некоторый более обширный союз, стоящий над ними. Так возникает примитивное государство, сначала еще очень непрочное и слабое, но потом все более и более крепнущее и усиливающееся. По мере же того, как государственная организация крепнет и расширяется, значение родов и родовой связи мало-помалу ослабляется и сводится к едва заметным переживаниям.
Что касается Рима, то уже в древнейшую эпоху его истории мы не находим в нем чистого родового строя, то есть строя, в котором роды были бы суверенны, независимы от какой бы то ни было высшей организации. Уже на пороге своей истории Рим является общиной - civitas - и даже, как мы видели, сложной общиной. Тем не менее следы недавнего родового строя еще очень многочисленны.
Менее всего этих следов в области политических отношений. Правда, римская традиция повествует, что все римское общество того времени делилось на 3 трибы, 30 курий и 300 родов (gentes). Это математически правильное деление в связи с известием, что число сенаторов равнялось также 300, могло навести на мысль, что род (gens) представляет в этой системе уже союз не естественно сложившийся, а искусственный и политический (такова мысль Нибура). Эта мысль, однако, в настоящее время отвергается: род как таковой в политической жизни никакой роли не играет. Единственное, что можно с большею или меньшею степенью вероятности вывести из приведенного предания, это то, что древнейший сенат представлял из себя совет родовых старейшин, что в состав его входили сами собой представители всех коренных родов Рима.
Напротив, в других отношениях значение рода еще велико[105]. Так, прежде всего род сохраняет все свое значение как союз религиозный: члены рода - gentiles - связаны единством религиозного культа (sacra gen-tilicia). В связи с этим находится моральный контроль рода над своими сочленами: род блюдет за чистотой нравов, может издавать относящиеся сюда постановления (decreta gentilicia), налагать на провинившихся сочленов те или другие наказания вплоть до полного отлучения и т.д.
В области гражданских, имущественных отношений в более древнее время, по-видимому, существовала родовая общность имуществ, по крайней мере недвижимых, общность землевладения[106]. В историческую эпоху, однако, этой общности в чистом виде мы уже не находим. Она уже разложилась на собственность семейную (собственность отдельных семейств), оставив лишь следы своего прежнего существования в праве родового наследования и праве родовой опеки. По законам XII таблиц, если умерший не оставил родственников, индивидуальное родство которых можно доказать, - так называемых агнатов, - то наследство и опека переходят в род, к gentiles, то есть к лицам, принадлежащим к одному роду с покойным и носящим общее с ним nomen gentilicium[107].
Таким образом, возникнувшее государство, охватив отдельные, дотоле независимые роды своей высшей организацией, ослабляет значение родовых связей, разлагает роды на составляющие их элементы. Такими элементами являются семьи - familiae. Этот элемент еще крепок перед лицом государства. Древнеримская familia далеко не то, что наша нынешняя семья. В нашей современной семье каждый отдельный ее член представляет в глазах государства и права отдельную самостоятельную личность; каждый может иметь самостоятельное имущество, искать и отвечать на суде и т.д. Римская семья этой эпохи, напротив, представляет из себя замкнутый, тесно сплоченный круг лиц и имуществ, нечто для государства почти непроницаемое. Отдельных индивидов государство еще не знает; во внутренние отношения семьи оно не вмешивается; оно имеет дело только с главою семьи, paterfamilias, который закрывает собою всю семью для внешнего гражданского мира. Он отвечает за нее, но зато пользуется всеми правами внутри нее; de jure он здесь неограниченный владыка. "С точки зрения наших современных представлений, римская семья являла собой маленькую монархию - с тем только отличием, что могла не иметь территории, а была чисто личным союзом"[108]. В состав этого замкнутого семейного круга, этой маленькой монархии, входит жена домовладыки (которая юридически находится на положении дочери - filiae loco), его дети, внуки и т.д. (хотя бы и совершеннолетние), рабы и все недвижимое и движимое имущество[109]. Familia, таким образом, есть все, что находится под властью paterfamilias, вся сфера его частного обладания и господства. Здесь, внутри этой сферы, paterfamilias владычествует над всем безразлично: имеет над всем и всеми право жизни и смерти, право продажи и т.д. Члены семьи не имеют юридических сношений с внешним миром, они не могут от себя вступать в договоры, выступать стороною в процессе и т.д.; во всем они являются только орудием домовладыки. Только в политическом отношении взрослые члены семьи, способные носить оружие, являются самостоятельными: они участвуют в народном собрании наравне со своими домовладыками и, следовательно, обладают всеми известными тогда правами гражданина.
Кроме рассмотренных триб и родов, в древнейшей организации римского общества известную роль играют курии (curiae): согласно преданию, они являются некоторым посредствующим звеном между трибами и родами: в каждой трибе 10 курий (всего, таким образом, 30), в каждой курии 10 родов. Но что такое курия и каково ее происхождение, вопрос также чрезвычайно спорный. Одни усматривают в куриях союзы prima facie религиозные - нечто вроде приходов; другие - союзы семейств для лучшей защиты, наподобие греческих фратрий, и т.д.
По-видимому, деление на курии не является учреждением исключительно римским; оно встречается у других латинских племен, хотя значение курий у этих последних не может быть выяснено. Что же касается Рима, то обращает на себя внимание то обстоятельство, что в то время, как трибы и роды в политической организации Рима никакой роли не играют, курии являются единственным делением, имеющим политическое значение: древнейшие народные собрания организованы и вотируют по куриям (comitia[110] curiata). Это наводит на мысль, что курия была делением, созданным искусственно именно для этой политической роли. Однако, если мы примем во внимание, что у древних народов обыкновенно народное собрание есть не что иное, как всенародное ополчение, построенное в боевом порядке по отрядам ("Volk im Waffen"[111] - R. von Mayr), то более правдоподобным явится предположение, что и римская курия была по основному своему значению прежде всего древнейшей боевой единицей римлян.
В силу совпадения войска и народного собрания курия в то же время играет роль единицы политической; а в силу того, что общие интересы могли вызывать и необходимость общих жертвоприношений, курия приобрела характер и единицы сакральной. Однако находилось ли общее число курий (30) в том цифровом соотношении к трибам и родам, о каком нам повествует предание, - это должно быть признано сомнительным. Вероятнее, что оно представляет собою позднейшее измышление, попытку соединить в одном объяснении числа 3 (трибы), 30 (курий) и 300 (древнейшее исторически известное число сенаторов, которые в древности мыслились как представители родов).
Familiae, gentes, curiae являются, таким образом, основными, краеугольными камнями римского общественного строя древнейшего периода. Весь гражданский и политический механизм рассчитан только на граждан, входящих в состав того или другого из родов и зачисленных в ту или другую курию. Вне принадлежности к одному из родов нельзя было быть гражданином полноправным. Поэтому-то такие полноправные граждане называются патрициями, то есть теми, qui patrem ciere possunt, кто может указать своего отца, свой род. Следовательно, патриции, по первоначальной идее своей, отнюдь не являются классом богачей или аристократов; это имя обозначает только коренных и потому полноправных обитателей Рима.
Рядом с этими полноправными гражданами мы находим, однако, и обитателей неполноправных. Таковы клиенты и плебеи, юридическое положение которых различно.
Клиент находится в личной зависимости от какого-нибудь патрона из патрициев. Он входит в состав семьи последнего, обязан следовать за ним на войну, оказывать ему материальную поддержку и нематериальный пиетет. С другой стороны, патрон обязан защищать клиента перед третьими лицами, ибо клиент гражданской правоспособности не имеет: он может приобретать имущества, вступать в договоры и т.д., но осуществлять свои права судебным порядком он не может. Юридическую защиту он получает только через посредство патрона.
Совершенно иным представляется положение плебея. Плебей, не принадлежа ни к одному из патрицианских семейств, является тем не менее юридически самостоятельным, хотя и неполноправным. Он признается самостоятельным членом гражданского общества, и в области гражданских прав (по имуществу) он равен патрицию (имеет так называемое jus commercii); только браки между патрициями и плебеями признаются незаконными (плебеи не имеют так называемого jus connubii). Частые жалобы плебеев на то, что долговые обязательства патрициям гнетут их, показывают, что между патрициями и плебеями могли существовать юридические отношения и что плебеи могли самостоятельно, в своем лице, искать и отвечать на суде. Это последнее различие в особенности существенно.
Являясь в области частных гражданских отношений правоспособными, плебеи не имеют никаких прав в области отношений политических. Находясь вне патрицианской родовой организации (плебеи "gentes non habent"[112]), они не участвуют в народных собраниях и потому остаются чуждыми политической жизни общины.
Таково юридическое положение клиентов и плебеев. Спрашивается теперь, каково же их историческое происхождение?
Вопрос этот чрезвычайно спорен[113]. Есть группа ученых, которые отождествляют оба эти элемента. Так, по мнению Моммзена, плебеи - это те же клиенты, только мало-помалу "выросшие из своих оков", то есть утратившие личную зависимость от патрона. По мнению В. Ине, плебеи-клиенты представляют покоренное население, сидящее на земле и платящее патрициям земельный оброк. С учением Ине сходно учение Неймана, который видит в плебеях-клиентах крепостное крестьянство. Но все эти учения, в большей или меньшей степени отождествляющие плебеев и клиентов, находят себе непреодолимое препятствие в отмеченном выше коренном различии между клиентами и плебеями с точки зрения их юридического положения: одни и те же лица не могут одновременно быть бесправными (как клиенты) и обладать гражданской правоспособностью (как плебеи).
Другие ученые, различая оба эти элемента, пытаются найти и различные исторические источники каждого. Наиболее согласия мы находим при этом в вопросе о происхождении клиентов: их почти все считают за чужеплеменников или насильно переселенных (после покорения), или добровольно переселившихся в Рим. Зато вопрос о происхождении плебеев вызывает чрезвычайные разногласия. Так, по мнению некоторых (Эд. Мейер, Г. де Санктис и др.[114]), причина образования плебейства лежит в условиях экономических: плебеи - это более бедное и потому экономически зависимое население. Из первоначально безразличной массы населения мало-помалу выделяется класс богачей, который захватывает в свои руки руководство политической жизнью страны и замыкается в касту патрициев. Тогда все, что не вошло в эту касту, стало называться общим именем plebs. Но эта "экономическая" теория предполагает уже в столь раннее время такую дифференциацию классов, которой мы в действительности не находим. Она привносит, далее, в понятие патрициата идею аристократизма и богатства, чего в действительности, как мы видим, в нем нет[115].
Целый ряд других ученых выводит плебеев из покоренного населения; но кто это покоренное население, на этот вопрос отвечают различно. Одни (так называемая "археологическая школа" - итальянцы Бони, Г. Оберцинер[116]) думают, что плебеи - это покоренные латинянами аборигены страны. Другие (так называемая "этрусская школа" - Н.И. Куно, Хольцапфель и др.[117]), считая патрициев потомками покорителей - этрусков, отводят покоренным латинянам роль плебеев. Третьи (H.М. Целлер, Биндер[118]) думают, что патриции - это потомки покорителей сабинян, а плебеи - потомки коренных латинян. Но все эти последние теории исходят из таких предположений (покорение латинян этрусками или сабинянами, наличность аборигенов), которые сами по себе, как исторические события, остаются далеко не доказанными.
Ввиду этого наиболее правильным должно быть признано следующее объяснение, которое в общих чертах может быть названо и господствующим. Оно в основе дано было уже Нибуром и разделяется такими учеными, как Беккер, Швеглер, Линче, Мэдвиг, Герцог и т.д.
Институт клиентела встречается у многих народов, и везде он обязан своим происхождением тому общему древнему воззрению, в силу которого суд и право каждого народа существуют только для защиты членов данного общества; иностранец принципиально считается врагом, и потому существом бесправным. Вследствие этого для того, чтобы обеспечить себе какую-нибудь охрану внутри чужого племени, иностранец должен запастись покровительством какого-нибудь туземца; тогда личность и имя последнего защищают чужеплеменника. Такое же общее воззрение на чужеплеменников мы находим и в древнем Риме: всякий чужестранец рассматривается как hostis. Если кому-нибудь из этих hostes оказывается необходимым прибыть в Рим, а тем более поселиться здесь на продолжительное жительство (например, беглецы), то ему ничего другого не остается, как прибегнуть к гостеприимству и покровительству кого-нибудь из коренных и полноправных римлян (hospitium privatum[119]). Этим объясняется и указанная личная зависимость клиента от патрона, и принадлежность его к семье последнего, и особый характер отношений между ними. Как совершенно справедливо отмечает Премерштайн[120], вступление в клиенты представляло собой акт частной deditio in fidem[121]. Вследствие этого нарушение патроном своих обязанностей к клиенту навлекает на него не светское, а религиозное наказание: "patronus si clienti fraudem fecerit sacer esto"[122], говорят законы XII таблиц. Этим же объясняется и отсутствие у клиента гражданской правоспособности: он, как чужестранец, не имел ее и раньше[123].
Происхождение плебеев также, вернее всего, может быть отгадано на основании их юридического положения. Это были тоже переселенцы в Рим, но, очевидно, из таких общин и племен, которые пользовались граждански-правовой взаимностью. А таковыми, как мы знаем, являлись общины Латинского союза. Латины не считались за hostes; они и в Риме могли приобретать имущество, заключать с гражданами сделки и выступать от своего имени на суде, - имели полное jus commercii. Поэтому латинянин, переселяясь в Рим, не имел нужды в hospitium; но, конечно, не принадлежа ни к одному из родов, входящих в состав курий и триб, он не имел никаких политических прав, словом, сразу становился в то положение, которое является характерным для плебеев. С ростом Рима количество таких переселенцев (иногда и недобровольных) возрастало; они оставались жить в Риме из поколения в поколение, и, таким образом, рядом со слоем коренных римлян и сравнительно немногочисленным классом клиентов постепенно нарастал слой нового населения, который и стал называться плебсом.
Примечания:
|
