Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Иоффе О.С.
Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права"
§ 1. К истории вопросаИдея хозяйственного права не является новой. В начале XX в. она получила весьма широкое распространение на страницах буржуазной юридической литературы. Авторы этой концепции, имея в виду все более усиливавшееся в стадии империализма вмешательство буржуазного государства в частноимущественные отношения, утверждали, что тем самым якобы происходит процесс стирания граней между публичным и частным, процесс образования нового права - ни публичного, ни частного, которое ими и было названо хозяйственным правом. Обоснованию этой концепции посвящена, в частности, книжка Гедемана "FORTSCHRITTE Jahrhundert XIX im Zivilrechts des", опубликованная в 1910 г., а в числе его статей, изданных в русском переводе в 1924 г. в Харькове, помещена также статья под названием "Основные черты хозяйственного права".
Концепция хозяйственного права была впоследствии воспринята рядом советских авторов и в первую очередь А. Г. Гойхбаргом, который в работе "Хозяйственное право РСФСР" (1921) вслед за Дюги отождествлял субъективные права с социальными функциями, а на этом основании и приходил к выводу об исчезновении различия между публичным и частным не только в социалистическом, но и в буржуазном праве и о необоснованности дальнейшего сохранения отрасли гражданского права. По мнению А. Г. Гойхбарга, гражданское право есть всегда и везде частное право, существующее лишь как некая противоположность праву публичному. Но если граница между публичным и частным исчезает, то неизбежно перестает существовать и гражданское право. Ему на смену приходит право хозяйственное.
Дюгистские извращения А. Г. Гойхбарга подверглись развернутой критике в советской юридической литературе. Нужно, впрочем, отметить, что каких-либо практических выводов из неправильных исходных посылок, изложенных на первых страницах "Хозяйственного права РСФСР", автор не сделал, ибо в дальнейшем он освещает традиционные для того времени институты гражданского права, присвоив последним лишь наименование хозяйственно-правовых институтов.
С совершенно иных позиций к тому же вопросу подошел П. И. Стучка, который одним из первых выявил и показал дюгистскую сущность концепции А. Г. Гойхбарга, уделив ей значительное внимание в изданной в 1924 г. работе "Классовое государство и гражданское право". Исходя из того, что в экономике переходного периода были представлены два сектора - социалистический и частный, П. И. Стучка в "Курсе советского гражданского права" (т. III, 1931) отстаивал идею двухсекторного права: гражданского права ("Основы гражданского законодательства СССР") для частных лиц и хозяйственного права ("Хозяйственно-административный кодекс") для социалистических организаций. Он писал: "У нас теперь пока имеется два противоположных полюса: на одном находится организованный центр социалистической диктатуры пролетариата, советская власть, которая на основе государственной социалистической собственности управляет громадным социалистическим сектором отношений, на другом - неорганизованный сектор частного капитала..." (стр. 5); хозяйственное право "содержит правовое регулирование имущественных, точнее хозяйственных отношений социалистического сектора, тогда как частнохозяйственное, или гражданское, ... право регулирует имущественные отношения главным образом сектора частных собственников и отчасти междусекторные отношения" (стр. 10).
В начале 30-х годов теории двухсекторного права была противопоставлена теория единого хозяйственного права. Один из авторов этой теории, Л. Я. Гинцбург, критикуя в "Курсе советского хозяйственного права" (т. I, 1935) взгляды П. И. Стучки, отмечал как ошибочное мнение последнего, "будто регулирование отношений хозяйственных организаций в социалистическом секторе исчерпывается "плановостью и подчинением" (стр. 36). "Здесь, - говорил Л. Я. Гинцбург, - сказалась недооценка
П. И. Стучкой хозрасчета, договорной дисциплины и советской торговли для новой полосы хозяйственного и политического строительства" (там же). И далее, назвав концепцию П. И. Стучки "левацким загибом", автор писал: "Сосредоточив свое внимание на различиях в подходе советского законодателя к различным секторам советского хозяйства, П. И. Стучка упустил из виду единство всей системы хозяйственной политики партии и правительства, единство, соответствующее реальному единству советской системы хозяйства. Принципиально единой, несмотря на различия в приемах, методах, подходах, является и система хозяйственного регулирования СССР" (там же).
Теория единого хозяйственного права на некоторое время восторжествовала. Гражданское право как наука и как учебная дисциплина было упразднено. Исчезло из учебных планов юридических вузов также и административное право. Такое положение сохранялось до 1938 г., когда совещание научных работников в области права отвергло концепцию хозяйственного права, признало наличие в системе советского права административного и гражданского права и восстановило их преподавание в юридических вузах. Вместе с тем были выявлены и устранены серьезные ошибки авторов хозяйственно-правовой теории в решении ряда общих и конкретных проблем советской юридической науки. Достаточно напомнить, что они выдвигали в применении к государственной социалистической собственности глубоко ошибочную концепцию расщепленной собственности, а граждане как субъекты права были отодвинуты ими на задний план и помещены под наименованием "частных лиц" в разделе, который назывался "Организационная структура народного хозяйства СССР". С этой точки зрения преодоление концепции единого хозяйственного права было несомненным шагом вперед в развитии советской юридической теории и практики.
С момента преодоления названной концепции и восстановления науки административного и гражданского права прошло более 20 лет. Необходимость каких-либо новых реформ в этом отношении никем до самого недавнего времени не отстаивалась. Перелом наступил в 1956 г., когда на страницах журнала "Советское государство и право" была начата дискуссия по вопросам системы советского права. Один из инициаторов этой дискуссии, В. С. Тадевосян, в статье "Некоторые вопросы системы советского права"[1164] вновь выдвинул идею хозяйственного права. В ходе дискуссии названная идея не получила сколько-нибудь серьезной поддержки. Об этом свидетельствуют результаты научной сессии, проведенной по итогам дискуссии Институтом права АН СССР (июль 1958 г.), в которой наряду с советскими учеными приняли участие представители юридической мысли стран народной демократии[1165]. В защиту хозяйственного права на сессии выступили И. В. Павлов, В. С. Тадевосян, В. П. Ефимочкин, Л. Я Гинцбург, Г. М. Свердлов, а из числа ученых стран народной демократии - проф. X. Крегер (ГДР)[1166]. Все остальные участники научной сессии, в том числе ученые стран народной демократии (Албании, Болгарии, Венгрии, МНР, Польши, Румынии, Чехословакии), отвергли концепцию хозяйственного права как теоретически необоснованную и практически неприемлемую.
Дискуссия была перенесена затем на страницы общей печати. 22 октября 1958 г. в "Известиях" публикуется статья И. В. Павлова в защиту хозяйственного права, а 8 марта 1959 г. та же газета поместила статью группы авторов (Б. С. Антимонов, С. Н. Братусь и др.), подвергших критике теорию хозяйственного права. Против этой теории высказалось также подавляющее большинство участников межреспубликанских совещаний по вопросам кодификации, проведенных в 1959 г.
В мае 1959 г. Институт права АН СССР организовал научную сессию, посвятив ее целиком хозяйственному праву[1167]. К участию в сессии наряду с учеными были привлечены практические работники совнархозов, арбитража и хозорганов. Большое число практических работников поддержало сторонников хозяйственного права. В то же время ряд практиков высказался против их позиции. Что же касается представителей науки, то мнение, которое отстаивал каждый из них, совпало с суждениями тех же лиц, высказанными ими ранее в печатных или устных дискуссиях.
Так обстоит дело с развитием теоретических взглядов по интересующему нас вопросу. Обратимся теперь к законодательству.
Г. М. Свердлов, характеризуя историю советского законодательства в докладе на научной сессии Института права АН СССР (май 1959 г.), пришел к следующим основным выводам: а) Гражданский кодекс с момента его издания никогда не регулировал отношения между хозорганами, а был рассчитан лишь на отношения между частными лицами или между ними и хозрасчетными социалистическими предприятиями; б) нормы ГК, которые касались социалистического сектора народного хозяйства, имели главным образом только одно назначение - оградить социалистическую собственность в "точках соприкосновения" ее с частником; в) содержащееся в ГК указание на то, что споры между госорганами изымаются из юрисдикции общих судов, доказывает, что имущественные отношения между госорганами с самого начала не признавались гражданско-правовыми; г) с ростом социалистического сектора народного хозяйства расширялось и развивалось законодательство, регулирующее взаимоотношения внутри этого сектора, причем соответствующие нормативные акты не получили ни прямого, ни косвенного отражения в ГК; д) едва ли не все изменения, вносившиеся в ГК, касались только тех отношений, участниками которых являются граждане; е) ни инструктивный материал арбитража, ни арбитражная практика почти никогда не испытывали надобности в ссылках на нормы Гражданского кодекса[1168]. Все это, по мнению Г. М. Свердлова, исторически доказывает наличие в СССР самостоятельной отрасли хозяйственного права.
При ознакомлении с изложенными выводами бросается прежде всего в глаза их несоответствие историческим фактам.
Начать хотя бы со ст. 2 ГК РСФСР, в которой вслед за общим правилом о том, что споры о праве гражданском подлежат судебному разрешению, говорится: "Имущественные споры между органами государства разрешаются в порядке, установленном особым постановлением". Ясно, что эта оговорка касается лишь порядка (процедуры) рассмотрения споров, а не того материально-правового законодательства, которое к их разрешению должно быть применено. Из примечания к ст. 2 ГК логически можно сделать только один вывод: именно потому, что имущественные споры между госорганами являются гражданско-право-выми, законодатель специально оговаривает установление для их разрешения особого порядка, ибо иначе они подпали бы под действие общего правила. В отличие от этого Г. М. Свердлов утверждает, что отнесение споров между госорганами к юрисдикции арбитража лишает их гражданско-правовой природы. Однако, как известно, многие из числа таких споров (например, споры с банком или с транспортом, а до 1955 г. - все споры на сумму до 1000 руб.) разрешаются судами. Значит ли это, что судебные споры между госорганами являются, а арбитражные не являются гражданско-правовыми? Очевидно, природа отношения ни в какой мере не изменяется от того, какому органу поручено разрешение связанных с ним споров.
Неправильно также утверждение, будто Гражданский кодекс никогда не регулировал отношений между госорганами. Это не соответствует не только историческим фактам, но и современной действительности. Все дела, связанные с нарушением так называемых абсолютных прав госорганов, в том числе и в их взаимных отношениях (дела по виндикационным искам, искам из причинения вреда и из неосновательного обогащения), всегда рассматривались на основе норм ГК и иначе рассматриваться не могли. В Гражданском кодексе имеются целые главы, которые всегда применялись в отношениях только между социалистическими организациями. Такова, например, глава III-а раздела "Вещное право", посвященная залогу товаров в обороте и переработке. Закон о подрядах и поставках 1923 г., который в свое время помещался в ГК в качестве официального приложения к нему[1169], как видно из его ст. 1, распространял свое действие на отношения госорганов не только с гражданами, но и с объединениями. Мы уже не говорим о нормах относительно исковой давности, о многочисленных общих нормах обязательственного права, которые, даже по признанию Г. М. Свердлова, были рассчитаны на советский экономический оборот в целом.
Но дело в том, что Г. М. Свердлов вообще обнаруживает своеобразное понимание в вопросе о применимости или неприменимости норм ГК к соответствующим отношениям. Он полагает, что к госорганам применяются только те нормы, которые прямо предусматривают их "особые позиции" в гражданском обороте, т. е. устанавливают для них специальные правила. Например, в области отношений по имущественному найму такие "особые позиции" предусмотрены ст. 153, 154, 162 и др. Следует ли отсюда, что только такие нормы и подлежат применению к госорганам? Конечно, нет. Так, при разрешении споров по имущественному найму между госорганами арбитраж нередко ссылается на ст. 155 ГК, хотя последняя никаких особых правил для этих споров не устанавливает. Происходит это потому, что общие нормы ГК об имущественном найме рассчитаны также и на отношения между госорганами, кроме случаев, когда для таких отношений установлены специальные правила.
Далее, нет решительно никаких оснований отрицать тот факт, что многочисленные изменения, которым ГК подвергался, касались также и социалистических организаций. Это относится не только к таким общим правилам, как правила об исковой давности, но и к ряду специальных норм, например к тем же нормам о залоге товаров в обороте и переработке, которые были включены в ГК РСФСР на основе постановления ВЦИК и СНК от 20 декабря 1927 г. (СУ, 1928, N 4, ст. 33). То же самое следует сказать об изменениях, которым подверглись примечание 2 к ст. 22 (об отчуждении государственных строений), ст. 101 (об очередности удовлетворения требований кредиторов), ст. 153, 154 (о найме государственного имущества) и многие другие нормы Гражданского кодекса.
Что же касается использования норм ГК в инструктивных указаниях арбитража и в арбитражной практике, то широко публиковавшиеся в свое время и достаточно освещенные в литературе многочисленные решения бывш. арбитражных комиссий буквально пестрят ссылками на Гражданский кодекс. Не обходится без них и Арбитраж при Совете Министров СССР в издаваемых им инструкциях. Так, в "Сборнике инструктивных указаний Государственного арбитража при Совете Министров СССР" (т. 1, 1955) такие ссылки содержатся на стр. 65 - 66, 71 - 72, 74 - 76 (об исковой давности), стр. 117 (о существенных условиях договоров), стр. 201 (о последствиях просрочки должника), стр. 211 (о спорах по лесонарушениям), стр. 225 (о последствиях переплаты заказчиком денег подрядчику в отношениях по капитальному строительству), стр. 267 - 268 (об условиях и объеме возмещения убытков), стр. 268 (о последствиях совершения недействительных договоров) и др. Мы при этом упомянули лишь некоторые указания инструкций арбитража, содержащие в себе прямые ссылки на ГК. Аналогичные прямые ссылки имеются и в многочисленных арбитражных решениях по конкретным делам. Вместе с тем не следует забывать о том, что даже при отсутствии прямых ссылок, когда дела решаются на основе специальных нормативных актов, арбитражные органы молчаливо исходят из тех общих положений ГК (об убытках, о просрочке должника или кредитора, о долевой или солидарной ответственности, о вине, причинной связи и т. п.), без которых не мог бы быть правильно разрешен ни один имущественный спор, независимо от того, являются ли его участниками граждане или социалистические организации.
За пределами Гражданского кодекса действительно находится большое число нормативных актов, специально направленных на урегулирование имущественных отношений между социалистическими хозяйственными организациями. Но разве это обстоятельство доказывает само по себе образование, наряду с гражданским правом, самостоятельной отрасли хозяйственного права?
Кодекс и отрасль права - не одно и то же. Существуют отрасли права, которые вообще не имеют своего кодекса. В таком положении находится, например, административное право во всех союзных республиках, кроме УССР. Но и в УССР административный кодекс далеко не охватывает всего административного права, так как он ограничивается почти исключительно нормами, направленными на охрану общественного порядка. Никто, однако, на этом основании не утверждал, что все то, что находится за пределами административного кодекса УССР, выходит и за пределы административного права.
Если метод доказывания, примененный Г. М. Свердловым, распространить и на другие случаи, результат окажется самым неожиданным. Так, жилищный закон 1937 г. (СЗ СССР, 1937, N 69, ст. 314) не включен в Гражданский кодекс. Следовательно, договор жилищного найма не образует составной части гражданского права? Но это противоречило бы даже тем установкам относительно объема гражданского права, которых придерживаются сами сторонники теории хозяйственного права. За пределами Уголовного кодекса находится значительное число общесоюзных законов и указов, предусматривающих наказуемость различного рода преступных деяний. Однако ни у кого никогда не возникало мнение, что тем самым наряду с уголовным правом образуется какая-то новая отрасль советского права. Подобное мнение, если бы оно и было выдвинуто, опровергалось бы тем простым фактом, что названные законы и указы применяются вместе с общими нормами Уголовного кодекса и на их основе, а следовательно, так же как и Уголовный кодекс, входят в единую отрасль советского уголовного права.
То же самое наблюдается и в соотношении Гражданского кодекса с гражданско-правовыми нормами специальных нормативных актов, регулирующих договорные и иные имущественные отношения стоимостного характера между социалистическими хозяйственными организациями. Эти акты подчиняются общим правилам Гражданского кодекса, да и не могли бы быть применены на практике вне сочетания с указанными правилами, - все равно, содержится или не содержится прямая ссылка на них в том или ином арбитражном решении. Таким образом, практика, как современная, так и относящаяся к области истории, обосновывает вывод, прямо противоположный тому, к которому пришел Г. М. Свердлов: широкое развертывание законодательной деятельности по урегулированию имущественных отношений между социалистическими хозяйственными организациями, хотя оно и происходило в основном вне рамок Гражданского кодекса, знаменовало собой новый этап в развитии советского гражданского права, а не его вытеснение посредством хозяйственного права. Этот новый этап в развитии советского гражданского права соответствует новому этапу развития нашего общества, завершившего переходный период и вступившего в эру социализма.
Гражданские кодексы союзных республик, принятые в 20-х годах и рассчитанные на условия нэпа, давно уже не отвечают требованиям современности. Они неспособны удовлетворить в полной мере запросы, возникающие в отношениях не только между хозорганами, но и с участием граждан. Наиболее широко распространенные имущественные отношения граждан (договоры розничной купли-продажи, договоры с ателье бытового обслуживания, договоры о внесении денег на вклад в сберегательную кассу, договоры жилищного найма и т. д.) регулируются в первую очередь не гражданскими кодексами, а специальными законами, инструкциями и иными нормативными актами. К этим отношениям, так же как и к отношениям между социалистическими организациями, применяются общие и, кроме того, некоторые специальные нормы ГК, если возникший вопрос не получил в соответствующем акте достаточного разрешения. Никто поэтому не сомневается в том, что необходимость в проведении новой кодификации советского гражданского законодательства является настоятельной и неотложной.
Однако из того, что действующие гражданские кодексы устарели, сторонники теории хозяйственного права делают совершенно иные выводы. Они считают, что гражданское право, какому бы обновлению оно ни подверглось в процессе кодификации, вообще, по своей природе неспособно регулировать хозяйственную деятельность социалистических организаций. Таков же их взгляд на административное право. Объединять в едином кодексе правовое регулирование отношений с участием как граждан, так и социалистических организаций - значит, с их точки зрения, вступать в противоречие с потребностями жизни, в противоречие с теорией и практикой коммунистического строительства.
Обоснованы ли подобные утверждения? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо установить, в каком соотношении теория хозяйственного права находится с системой советского права, с системой советской юридической науки, с советской хозяйственной и юридической практикой.
Примечания:
|
