Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Кривцов А.С.
Абстрактные и материальные обязательства в римском и в современном гражданском праве
§ 7. "Правовая цель" при договоре даренияДо сих пор шла речь о таких обязательственных договорах,
при которых обязанная сторона получает соответствующий эквивалент. Совершенно
особняком стоит договор дарения. Это и выражено в 1. 82 D. 50, 17 словами
и определяется несколько ближе в 1. 1 pr.
D. 39, 5 следующим образом: . Мы находим здесь ясное и точное выражение различия
между тем, что мы условились выше называть "правовой целью" и фактической преследуемой
сторонами целью[121]. Цель дарителя не может быть обозначена одним только словом
liberalitas. Даритель дает не затем, чтобы только дать, но, напротив, "передача"
образует средство для достижения другой цели, которую хочет достигнуть даритель.
Эта цель может заключаться в том, чтобы помочь в очевидной нужде одаренному,
чтобы заплатить долг благодарности, которой даритель обязан одаренному, -
или, наоборот, в надежде, что одаренный впоследствии, в свою очередь, окажет
ему какую-нибудь услугу[122],
- или, чтобы создать себе репутацию щедрого человека - и по многим другим соображениям.
Все эти разнообразные, преследуемые сторонами, фактические цели являются, однако,
слишком неопределенными как сами по себе, так и по тому действию, которое оказывает
их исполнение или неисполнение на действительность юридической сделки. Эти фактические
цели составляют то, что Lenel называет [123].
Только один момент отрицательного характера проходит через все разнообразие
этих фактических целей: даритель не предполагает никакого эквивалента за свои
. Подобно тому, как при всех рассмотренных нами прежде договорных
обязательствах вопрос заключался только в том, каков эквивалент, а не в том,
какими соображениями он был вызван, - точно так же при дарении центр тяжести
кладется на то, что здесь не обусловлено никакого эквивалента, - но какими это
вызвано мотивами, - оставляется совершенно в стороне. Другими словами, при дарении
правовая цель заключается в свободе от предположений эквивалента[124]. Что с этой точки зрения должно
быть названо эквивалентом и, таким образом, исключает дарение, - зависит, в
свою очередь, от правовых взглядов данного времени. Так, напр., в римском праве
достаточным эквивалентом для исключения понятия дарения считалось освобождение
одаренного из рабства, - если это освобождение имело место при наличности obligatio
naturalis между рабом и его господином и если раб прощал последнему этот долг, 1. 19, § 4, D. 39, 5.
Таково понятие "правовой цели" при дарении. Однако здесь
столь же мало, как и при возмездных договорах, этот термин выражает абсолютное
противоположение преследуемой стороной фактической цели. Напротив, фактическая
и правовая цель суть понятия, частью покрывающие друг друга. Отрицательный
момент свободы от эквивалента есть постоянно наличный момент
фактической цели при дарении, но он не исчерпывает, однако, содержание этой
фактической цели[125]. Одним
словом, фактическая цель при договоре дарения составляет фактическую сторону
правовой цели, служа вместе с тем обоснованием достигаемого сделкой результата.
Нижеследующие места источников могут служить прекрасным подтверждением
сказанного: 1. 65, § 2, D. 12, 6 и 1. 47 D. 38, 1. В первом из этих мест юрист
Павел следующим образом говорит о целях дарения:
.
1. 73 D. 38, 1 (Valens): .
В обоих приведенных фрагментах сделана независимой
от осуществления предложений эквивалента, так как указываемые в этих местах
источников обстоятельства (что помощь была действительно оказана дарителю - в
первом месте, и что обязательство на самом деле существовало - во втором месте)
носят характер только .
К сказанному следует прибавить, что с развитой нами точки зрения,
один и тот же договор может выступать в одном направлении - с дарственным
характером, а в другом направлении - представляет собой обыкновенную возмездную
сделку. Укажем для примера на 1. 12 D. 46, 2. Эта относительность понятия
дарения имеет место, кроме того, также в несколько другой форме. Сделка может составлять
donatio в отношении к одному лицу и не быть таковой в отношении к другому лицу,
как, напр., в случае, разбираемом в 1. 9 pr. D. 12, 4. Некто делает
дарение в пользу женщины уплатою приданого в пользу ее жениха. Та же самая
сделка не будет дарением по отношению к этому последнему, так как он вправе
ожидать, чтобы не была , ср. 1. 4, § 21, D. 44,
4.
Сущность дарения, которая заключается в свободе договора от
того, что может быть названо с той или другой точки зрения эквивалентом, -
требует еще несколько дополнительных замечаний относительно .
В этом последнем случае на одаренного налагаются известные обязанности, и
весьма трудно обозначить границу, когда эти обязанности принимают характер
эквивалента, и когда сделка, согласно вышесказанному, перестает быть дарением[126].
У более ранних римских юристов мы находим следы такого понимания
интересующего нас вопроса, что с понятием дарения связана независимость его от
прибавки какого бы то ни было условия или предположения, неисполнение которых
могло бы повести за собой отпадение юридической сделки. Так, напр., Юлиан в 1.
I pr. D. 39, 5 требует, чтобы даритель . В 1. 2, § 7 eod. он считает
возможным допустить при donatio известное ограничение в указанном смысле, но
тут же возбуждает вопрос, сохранит ли сделка при этом самый характер дарения?
Позднейшие римские юристы оставляют такую точку зрения. В этом может убедить
нас принадлежащий Ульпиану фрагмент (1. 3 eod.), в котором он говорит о , как если бы речь шла о нормальном случае.
С правильной точки зрения следует признать, что, с одной
стороны, можно придумать обязанности для одаренного, которые отнимут у
юридической сделки характер дарения, хотя бы их неисполнение и не влекло за
собой недействительность акта, - и, что, с другой стороны, прибавленные к
договору подобного рода осложнения могут, при известных условиях, не оказать
никакого влияния на дарственный характер сделки. Следует в этом отношении
обращать внимание на содержание принятой одаренным на себя обязанности, а это -
, 1. 2, § 7, D. 39, 5. Впрочем, для этого
вопроса могут быть сделаны некоторые руководящие замечания.
Если принятая одаренным обязанность заключается в известном
употреблении подаренного и если, притом, даритель не имеет в этом никакого
непосредственного интереса, - то такая обязанность, с занимающей нас точки
зрения, совершенно безразлична: употребление подаренного представляется
мотивом, образующим только отдельный член в общей дарственной цели, и дает
самой сделке дарения только более определенную и ограниченную форму. Вся
разница только в том, что при простом дарении дарителю приносится известная
имущественная выгода тем, что подаренное служит его интересам в том направлении,
в каком ему это будет угодно, - а в разбираемом случае дар служит его интересам
сообразно предначертаниям дарителя. Однако и в этом последнем случае совершенно
подобно, как в предыдущем, о чем-либо таком, что можно назвать эквивалентом, не
может быть и речи. Примерами из источников могут служить следующие два
фрагмента: 1. 9 pr., 1. 5, § 9, D. 23, 3. В этом месте приводится случай,
когда нечто дается в дар невесте или отцу невесты с тем, чтобы они, в свою
очередь, передали это жениху в виде приданого[127].
В 1. 2, § 7, D. 39, 5 идет речь об одном лице, которое подарило другому
определенную сумму денег с тем, чтобы одаренный купил себе на эти деньги раба
Стиха. Насколько вообще подобной обязанности (покупка раба) придается
юридический характер[128], - сделка
не теряет от этого своей прежней дарственной окраски, - если только даритель,
по исключению, не изъяснит, что он имеет совершенно независимый интерес в том,
чтобы такая покупка состоялась, - напр., чтобы доставить рабу лучшего
господина, чем был прежний. Еще пример: некто дает другому сумму денег, чтобы
он совершил заграничную поездку для поправления своего здоровья, - также и в
этом случае нет ничего подобного эквиваленту, а имеется только ограничение
одаренного в пользование предметом дара.
Напротив, если принятая одаренным обязанность имеет для дарителя
какой-либо интерес, так что ее исполнение носит характер осуществления
эквивалента, - юридический акт не может быть назван дарением. В этом случае
возникает весьма сильная догадка в пользу того, что желание дарителя достичь
того, что обязан исполнить одаренный, - составляет единственный или, по крайней
мере, соопределяющий мотив к предпринятию договора. Вот почему мы имеем здесь
или negotium mixtum cum donatione, или чисто возмездную сделку. Выбор между
этими двумя возможностями в каждом отдельном случае составляет немало
затруднений. Если принятая одаренным обязанность носит слишком охватывающий
характер, так что вследствие этого та экономическая выгода, которую он получил
от сделки, может быть считаема совершенно исчезнувшей, - должно признать, что
это обстоятельство отнимает у дарения последнюю тень. В виде примера приведем
случай, разбираемый в 1. 18, § 1, D. 39, 5, а именно: раб передается с
тем, чтобы тотчас быть отпущенным на волю. Прибыль, которая отсюда должна
вытекать для принимателя раба, является столь проблематичной, что она побуждает
юриста вовсе отрицать здесь наличность дарения: . То же самое мы имеем также в том случае, когда возложенная на одаренного
обязанность - такого рода, что исключает возможность точной экономической
оценки. С одной стороны, является прочно установленным факт, что исполнение
возложенной обязанности представляет известный интерес для того лица, которое
выступает в положении дарителя, и приносит известную тягость для его
соконтрагента: а с другой стороны, нельзя оценить оба эти момента, или один из
них, в деньгах. По этой причине, пока противное не будет доказано, следует
предположить, что обещано или дано как раз столько, сколько является
необходимым для приобретения эквивалента, т.е. дарственный характер сделки
исчезает. Согласно сказанному в 1. 19, § 6, D. 39, 5, - юрист говорит
относительно обещания дать 100 золотых под условием клятвы носить имя дарителя,
что это - . В том же случае, когда
оба эти момента допускают точную оценку на деньги, или когда каким-либо иным
способом, может быть совершенно ясно констатирована разница между выгодой
принимателя и лежащей на нем тягости, - имеет место не договор дарения, но
, - напр., кто-либо получает нечто от другого
лица под условием платить этому последнему известные (предполагается,
что ценность этих alimenta, в общей их сумме, менее ценности полученного) - 1.
1 C. 8, 54, - или, напр., кто-либо получает раба под условием отпустить его на
волю только по прошествии пяти лет, - так что в течение этих пяти лет он
пользуется известной прибылью от обладания рабом - 1. 18 D. 39, 5. В этом
последнем месте, между прочим, предписывается прежде всего обращать внимание на
то, , для того, чтобы отсюда вывести заключение, не имела ли
юридическая сделка какой-либо другой цели, кроме той, чтобы только принести
одаренному свободную от эквивалента прибыль. В этом случае нельзя применять
слишком строгую математическую мерку. Должно постоянно помнить, что часто в
жизни можно быть принужденным давать несколько более, чем этого требует точная
объективная ценность подаренного, для того, чтобы достичь желаемого. Вот почему
с весьма большою осторожностью следует подчинять подобную юрдидическую сделку
или, по крайней мере, некоторую ее часть - тем менее льготным правилам, которые
существуют относительно дарения.
В результате мы также и при donatio sub modo можем с известными
ограничениями выставить относительно вопроса об эквиваленте ту же точку зрения,
которой мы придерживаемся при простом дарении. С этой точки зрения мы назовем
именем такой юридический акт, в котором
совершенно определенная, отдельная часть его может быть рассматриваема свободной
от эквивалента. Напротив, одна только возможность отсутствия для одной части
акта, не могущей быть ближе определенной, полного эквивалента - не
является достаточной, чтобы изъять подобный акт из-под действия общих и более
льготных правил о возмездном договорном обязательстве.
Примечания:
|
