Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Венедиктов А.В.
Избранные труды по гражданскому праву. Т. 2

§ 8. Земельная собственность древнего Востока

В нашем предшествующем изложении мы останавливались преимущественно на Греции и Риме и почти не затрагивали древнего Востока. В неоднократно цитированной нами рукописи о формах, предшествующих капиталистическому производству, Маркс дал развернутую характеристику восточной - преимущественно азиатской - общины. В отличие от античной - в первую очередь от римской - общины (города-государства), в которой наряду с коллективной земельной собственностью самой общины (ager publicus) существовала обусловленная этой коллективной собственностью индивидуальная частная собственность на землю, на Востоке - в связи с его ирригационным хозяйством - мелкие общины объединялись в более крупные территориальные - государственные - образования во главе с деспотическими правителями, в лице которых обычно и персонифицировалось единство этого образования, а вместе с тем и коллективная собственность на землю при отсутствии собственности на нее не только у отдельных членов мелких общин, но и у самих этих общин. "Связующее единство (zusammenfassende Einheit), - говорит Маркс, - возвышающееся над всеми этими мелкими коллективами, выступает как высший собственник или единственный собственник (Eigentumer), в силу чего действительные общины выступают лишь как наследственные владельцы (Besitzer). Так как это единство является действительным собственником и действительной предпосылкой коллективной собственности, то само оно может представляться чем-то особым, стоящим выше этого множества действительных отдельных коллективов, в которых каждый отдельный человек, таким образом, на деле лишен собственности". "Часть прибавочного труда общины принадлежит высшему коллективу, существующему, в конечном счете, в виде одного лица, а этот прибавочный труд проявляется и в виде дани и т.п., и в коллективных видах труда, служащих для возвеличения единства - отчасти действительного деспота, отчасти воображаемого племенного существа, - бога". "В азиатской (по крайней мере преобладающей) форме, - продолжает Маркс, - не существует собственности отдельного лица, а существует лишь его владение"[146].

Приведенная характеристика восточной земельной собственности относится преимущественно к ранним этапам ее развития. Усиление имущественной дифференциации, увеличение числа рабов в руках знати, что дало ей возможность использовать рабский труд для орошения высоких полей и захвата их, в то время как низкие (естественно орошаемые) поля оставались во владении общин, рост торговли и ремесла, с одной стороны, процесс политического объединения прежних территориальных образований как в южном Двуречье, так и в Египте - с другой, привели к сосредоточению в руках не только самих восточных деспотов, но их сатрапов, знати, храмов и торговых домов больших состояний, в том числе и значительных земельных владений[147]. Однако нет оснований считать, что образование этих частных земельных владений, равно как и владений мелких и средних рабо- и землевладельцев (например "сильных недзесов" в Египте конца III тысячелетия до н.э.)[148], означало отказ от признания за восточными царями права собственности на всю землю их деспотий[149]. Этот принцип сохранил свое значение в Египте и при Птолемеях. В качестве преемников прежних египетских царей Птолемеи считали себя собственниками всей земли и вместе с тем продолжали не только раздавать отдельные участки этой земли в пользование различным категориям землепользователей (воинам-клерухам, мелким земледельцам или их общинам и т.д.), но и дарить их храмам и своим приближенным или продавать[150].

Какое право имел одаренный или покупатель на полученную им в дар или купленную им землю? Ссылаясь на общий принцип царской собственности на всю землю Египта и на возможность обратного возвращения подаренной или проданной земли во владение царя, одни историки утверждают, что ни по отношению к подаренной, ни по отношению к проданной земле не может быть речи о собственности на нее одаренного или покупателя. В их глазах одаренный и покупатель наравне с остальными землепользователями являются не частными собственниками, но лишь владельцами (Besitzer) - владельцами различных категорий, с различным объемом прав[151]. Историк может ограничиться при этом простым утверждением, что "вся земля Египта в птолемеевскую эпоху принадлежит юридически царю", и оговоркой о том, что "часть ее фактически находится в частном владении"[152]. Юрист не может, однако, удовлетвориться подобным противопоставлением факта (фактического владения) праву (праву собственности), ибо одаренный и покупатель отнюдь не являлись фактическими владельцами - в том юридически-техническом смысле, в каком понятие фактического владения применяется в юридической науке[153]. Они владели подаренной им или купленной ими землей на определенном правовом титуле, и этот титул должен быть определен в соответствии с правовой системой птолемеевского Египта. Можно ли согласиться, однако, с категорическим утверждением других историков о том, что и при Птолемеях, и до них храмы получали от царей землю "на вечном праве собственности" или "в полную собственность", что на том же "вечном праве собственности" владели предоставленными им в Древнем Египте землями воины[154]? Как примирить эту "полную" или "частную" собственность с сохранявшим свою силу принципом царской собственности на всю землю[155]? Не правильнее ли применить к взаимоотношениям между древним или птолемеевским Египтом (в лице его царей) и по крайней мере некоторыми категориями частных владельцев понятие разделенной собственности? Иначе мы должны либо признать за всеми категориями частных владельцев, как в Древнем, так и в Птолемеевском Египте, только вещное или обязательственное право пользования чужой вещью, либо, признавая за частью из них право собственности на полученные от царя земли, отказать последнему в праве собственности на всю землю и в Древнем, и в Птолемеевском Египте[156].

Мы думаем, что именно под углом зрения разделенной собственности может быть правильнее всего понят ряд земельных отношений и в Двуречье и в Египте, в частности ряд переходных форм землевладения, при которых держатель земельного участка, полученного от государства, из временного или пожизненного пользователя превращался в наследственного его владельца и приобретал право распорядиться им с согласия или под контролем верховного собственника - государства. Дело историков, в том числе и историков права, - установить по отношению к каждой исторической форме землевладения конкретный объем правомочий, сохраняемых государством по отношению к данной категории держателей, и правомочий, предоставляемых держателю, т.е. установить объем власти и интереса, закрепленных за государством, с одной стороны, и за держателем участка - с другой. В каких случаях государство может изъять участок из владения и пользования держателя? В каких пределах и в каком порядке, на каких условиях держатель вправе распорядиться переданным ему участком, передать его по наследству законным наследникам или наследникам по завещанию, продать, обменять, заложить и т.д.? В какой форме и в каком размере держатель обязан делиться с государством или с другой организацией (общиной, храмом и т.п.) полученным им с земли доходом? Какие другие повинности лежат на держателе земли? Какова степень его личной зависимости от государства (или общины, если она стоит между государством и непосредственным держателем земли)? В зависимости от ответа на эти и иные вопросы, характеризующие взаимоотношения государства (а в соответствующих случаях и общины или храма) и держателя земли, может и должна быть определена форма земельных отношений в каждом отдельном случае. Необходимо лишь брать всю совокупность указанных условий и рассматривать каждую форму землевладения в ее движении. Условное держание земли (предоставление государством земли держателю под условием военной или иной службы) в одних случаях может оказаться лишь простым владением и пользованием ею, в других - формой подчиненной собственности, которая в дальнейшем своем движении, с отпадением обязательной военной службы, может перерасти в безусловную и полную собственность. Египетский клерух, получивший участок (κλήρος) под условием военной службы, обработки земли и уплаты налога-ренты (φόρος)[157], вначале не мог даже передать ее своему сыну. Но уже при Птолемеях клерухи стали привлекать своих сыновей к участию во владении и пользовании землей при жизни и назначать их, а позднее и других ближайших родственников своими наследниками. В последнем столетии владычества Птолемеев клерух получил возможность передавать свой участок другому клеруху в случае получения от него займа для уплаты недоимки по налогу. И наконец, после завоевания Египта Римом[158] клерухам было дано право свободного распоряжения их участками[159]. Есть все основания предположить, что на каком-то этапе этого пути от условного и пожизненного держания к наследственному владению свободно отчуждаемым участком, который историки определяют как "частную землю в полном смысле слова"[160], клерух являлся именно подчиненным собственником (dominus utilis), а государство - верховным собственником (dominus directus) в точном смысле того и другого понятия.

Примечания:

[146] Karl Marx. Grundrisse, S. 376–377, 383 (русский перевод, стр. 151–152 и 158).

[147] Акад. В.В. Струве. История древнего Востока. 1941, стр. 67–70, 86–87, 129–132, 136–137, 180–184, 187–203, 207–208, 264–26б и 345–348. – См. его же. Проблема зарождения, развития и разложения рабовладельческих обществ древнего Востока (Изв. Гос. Акад. истории матер. культуры, вып. 77, 1934, стр. 63–58, 66 и 83). Наличия частного землевладения в древнем Двуречье не отрицает и Н.М. Никольский, несмотря на резкое расхождение с В.В. Струве в вопросе о размерах и удельном весе частного землевладения в экономике древнего Двуречья (Частное землевладение и землепользо­вание в древнем Двуречье. Истор. журн., 1945, N 1–2, стр. 36–48). Ср. также проводимое кодексом Хаммураби различие в правовом режиме земельных участков и домов, полученных воином под условием службы, с одной стороны, и приобретенных им путем покупки – с другой (ст. 38–39 и 71; цит. по переводу И.М. Волкова. Законы вавилонского царя Хаммураби, 1914, стр. 26–22 и 30). См. изменения, внесенные в перевод ст. 38–39 В.В. Струве, заменившим в переводе названных статей указание на "ленную службу" воина указанием на его "военную службу" (Хрестоматия по древней истории. Т. I, 1936, стр. 49). Аналогичное изменение должно быть внесено и в перевод ст. 71.

[148] О "сильных недзесах" см.: В.В. Струве. История древнего Востока, стр. 151 и 158.

[149] Ср.: А.Б. Ранович и А.В. Мишулин. Рецензия на учебники: "Всеобщая история государства и права". Часть 1. Древний мир. Вып. I и II: "Такой частной собственности, какая существовала, например, в Древнем Риме, Восток, как правило, не знал. Имелось общинное и частное землевладение и землепользование, но не земельная собственность. Верховным собственником земли был царь или бог (в лице жрецов его храма)... Владение землей допускало продажу ее, но оно было прекарным... Даже еще при Селевкидах дарения и продажа земли были прекарны, и каждый следующий царь мог подтвердить или отнять дар, подтвердить или аннулировать продажу" (Вестн. др. истории, 1946, N 3, стр. 119).

[150] Rоstоwzew, op. cit. S. 58, 61–62, 79–80.

[151] Rostowzew, op. cit., S. 43–44, 79. Хотя Ростовцев и называет неоднократно право птолемеевского государства на всю землю "верховной собственностью" (Obereigentum), он применяет это понятие, как было уже отмечено, все же в смысле полного господства государства над землей, но не в смысле разделенной собственности, при которой и государство, и непосредственный владелец земли рассматривались бы как неполные собственники (ср. Rostowzew, op. cit., S. 11, 58, 61–62, 279).

[152] М.И. Ростовцев. Колонат (в приложении к цитируемой работе Макса Вебера, стр. 410–411).

[153] Проводимое Марксом – в его сравнительной характеристике трех форм докапиталистической общины: восточной, античной и германской – разграничение между собственностью и владением (Grundrisse, S. 376–383; русский перевод, стр. 151–158), казалось бы, обязывает не только советских юристов, но и советских историков и экономистов к четкому разграничению собственности и владения во всяком случае по отношению к тем этапам развития рабовладельческого общества, на которых уже произошла известная – пусть самая первоначальная – "кристаллизация" понятия собственности, хотя бы еще без точно формулированного понятия права собственности или даже без термина "собственность". Вот один из примеров, когда отсутствие достаточно четкого различия между понятиями собственности и владения в исторических работах затрудняет для юриста использование выводов историков, несмотря на всю ценность приводимых ими документальных данных. В.В. Струве и Н.М. Никольский в своих высказываниях по вопросу о размерах и удельном весе частного землевладения в общей системе земельных отношений древнего Двуречья пользуются понятиями землевладения и земельной собственности. При этом В.В. Струве для целей своего исторического исследования, по-видимому, вообще не видит необходимости в разграничении того и другого понятия (История древнего Востока, стр. 67, 69–70, 86–87 и 265–266). Н.М. Никольский же определенно противопоставляет частное землевладение частному землепользованию (цитируемая статья в "Историческом журнале", 1945, N 1–2, стр. 39), в дальнейшем применяет одно понятие наряду с другим (стр. 40), затем разграничивает две формы личного владения в Вавилонии: "условное и временное владение на основе царского пожалования" и "безусловное владение на основе собственного права владельца подобно владению охотника или воина его добычей" (стр. 41). Казалось бы, эта последняя форма владения являлась не чем иным, как собственностью. Перейдя к Ассирии и констатировав в ней более или менее сходный с Вавилонией строй земельных отношений, автор утверждает, однако, что "правовое положение частного землевладения в Ассирии также не смогло перешагнуть черту, отделяющую право владения от права собственности" (стр. 48). В конечном итоге Н.М. Никольский, со ссылкой на приведенную выше Марксову характеристику восточной общины, приходит к заключению, что отдельный человек выступает только как член общины и что "только как член такого коллектива – он владелец земли. Частным владельцем земли он делается лишь временно и условно, а частным собственником земли – никогда" (стр. 48). Итак, перед нами четыре возможных формы отношения индивида к земле: 1) пользование общинной землей, 2) условное и временное владение на основе пожалования, 3) безусловное владение на основе собственного права владельца и 4) право собственности, причем этой четвертой формы, по утверждению Н.М. Никольского, не знали ни практика, ни законодательство древнего Двуречья (стр. 46). Но в чем же все-таки усматривает автор конкретное различие между двумя последними формами? Мы тщетно пытались найти ответ на этот вопрос в цитируемой статье. Равным образом для нас осталось неясным, понимает ли А.И. Тюменев в одной из своих последних статей под "частновладельческими землями (поскольку таковые существовали в области древнего Двуречья)" земли, находившиеся в собственности или только во владении их держателей. Противопоставление общинных земель частновладельческим и отказ автора видеть в представителях общин, заключавших с акадским царем Маништусу сделки о передаче ему общинных земель, "частных собственников, в собственном смысле", еще не дает оснований предполагать, что держателей частновладельческих земель автор признает "частными собственниками в собственном смысле" (О формах земельных отношений по надписи обелиска Маништусу. Вестн. др. истории, 1946. N 4, стр. 35–37).

[154] Макс Вебер, указ. соч., стр. 102, 246 и 258–259.

[155] С.Ф. Кечекьян, вслед за французским египтологом Ревилью, квалифицирует "временное владение" землями, предоставленными фараоном храмам, служилой знати, жрецам и воинам в Древнем Египте как "квазисобственность" (Всеобщая история государства и права. Ч. I, вып. 1, 1944, стр. 60). Ващинский отказывается, в противовес Ревилью, распространять на древнеегипетские социальные и юридические отношения римские правовые понятия и вообще останавливаться на вопросе, знал ли Древний Египет право частной собственности на землю. Но по отношению к птолемеевскому Египту Ващинский уже не сомневается в наличии "частных земель" (Waszynski. Die Bodenpacht. Agrargeschichtliche Papyrusstudien. I Bd. Die Privatpacht. 1905, S. 51, 56).

[156] Автор одной из последних по времени работ, посвященных Египту, Таубеншлаг, начиная со ссылки на общепринятую теорию об отсутствии частной собственности на землю в птолемеевском Египте, указывает все же, что участки, отведенные для построек, и необрабатываемые виноградники могли находиться в частной собственности (privately owned) уже при Птолемеях. Даже держатели пахотных участков, выплачивавшие государству έκφόριου, что было обычным для наследственной аренды, могли свободно распоряжаться этими участками inter vivos и mortis causa. В конечном результате Таубеншлаг приходит к выводу, что "в птолемеевскую эру владение пахотной землей находилось в переходной стадии, медленно превращаясь в частную собственность" (Taubenschlag, op. cit., p. 175–177).

[157] На налог-ренту, которую Птолемеевский Египет взимал с клерухов, может быть полностью распространено приведенное выше положение Маркса о возможности совпадения ренты с налогом, высказанное им в применении к земельным отношениям в Азии (см. прим. 3 на с. 62–63). Ср. также указание Маркса на неоднократные неудачные попытки римских императоров "превратить в денежную ренту хотя бы всю ту часть этой (натуральной. – А.В.) ренты, которая взималась в виде государственного налога" (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XIX, ч. 2, стр. 360).

[158] После завоевания Египта Римом в Египте вообще было расширено частное землевладение. Ряд неплодородных парцелл был продан частным лицам, главным образом александрийцам и египетским грекам. В отличие от прежних приобретателей земельных участков в птолемеевском Египте, плативших оброк (καΰήκουτα), и от земледельцев, обрабатывавших государственную землю, они были обложены твердым земельным налогом (έκφόριου). Поскольку римские властители не проводили принципа государственной собственности на землю с той абсолютной строгостью, с которой это делали их предшественники – Птолемеи, Ростовцев считает приобретателей государственных земель в римском Египте уже не наследственными арендаторами, а частными собственниками (Privatbesitzer – Rostowzew, op. cit., S. 113–116).

[159] Rostowzew, оp. cit., 11–17, 89–93, 112. – Taubenschlag, op. cit., p. 178–179. – Ср. эволюцию прав клерухов на предоставленные им жилища (Taubenschlag, op. cit., p. 179–180).

[160] Rostowzew, op. cit., S. 89.