Список книг
|
Оглавление | Следующая » Суворов Н.С.
Об юридических лицах по римскому праву
Неугасимая лампада Профессор церковного права
Императорского Московского университета
Николай Семенович Суворов
(1848 - 1909)
Он жил наукой и только для науки
П. Гидулянов[1]
Серия "Классика российской цивилистики" продолжается публикацией фундаментального
исследования профессора церковного права Императорского Московского университета
Николая Семеновича Суворова "О юридических лицах по римскому праву".
Монография Н. С. Суворова была закончена и опубликована в 1892 г. Немного
позднее, в 1900 г., появилось второе издание книги, значительно переработанное
и дополненное, которое мы и представляем нашим читателям. Актуальность
этой работы обоснована самим автором. В предисловии ко второму изданию
Н. С. Суворов пишет, что предлагаемый им очерк истории вопроса о юридических
лицах по римскому праву призван удовлетворить некоторую потребность наших
юристов в теоретических размышлениях относительно природы юридического
лица. "Наша литература еще слишком мало насыщена подобными построениями,
и мы так еще убоги и голодны, что не успели пресытиться настолько, чтобы
теоретические попытки объяснить существо юридических лиц были нездоровым
излишеством в русской литературе" (с. 23)[2].
Сказанные ровно сто лет назад, эти слова справедливы и сегодня. За время,
прошедшее с тех пор, увидели свет работы С. Н. Братуся, А. В. Венедиктова,
Д. М. Генкина, В. П. Грибанова, В. Б. Ельяшевича, А. И. Каминки, М. И.
Кулагина, О. А. Красавчикова, Л. И. Петражицкого, Е. А. Суханова,
И. Т. Тарасова, Ю. К. Толстого, Е. А. Флейшиц и других известных
цивилистов, занимавшихся проблемами института юридического лица. Однако
труд Н. С. Суворова по-прежнему не утратил своей ценности для российской
правовой науки.
* * *
Николай Семенович Суворов родился в 1848 г. в семье дьякона сельской
церкви в Солигаличском уезде Костромской губернии. Как вспоминает его
современник П. Гидулянов[3],
семья Суворовых была большая, одних детей было 10 человек. Жили бедно,
чуть не впроголодь. Детство было невеселое и тяжелое, сам Николай Семенович
не любил о нем вспоминать. Научившись грамоте от отца, он поступает в
Солигаличское духовное училище, которое заканчивает с отличием. После
окончания в 1868 г. "первым учеником" Костромской духовной семинарии он
получил предложение поступать в Духовную академию в Санкт-Петербурге.
Выдающиеся способности и непритязательность в быту позволяли Н. С. Суворову
надеяться на блестящую духовную карьеру. Но "не пышная иерейская мантия,
а наука неотразимо манила к себе и привлекала сердце даровитого юноши"[4]. Чтобы скопить на дорогу немного
денег, 12 сентября 1868 г. Николай Семенович устраивается учителем
латинского языка в родное Солигаличское духовное училище и только спустя
год поступает на юридический факультет Санкт-Петербургского университета.
Ради куска хлеба ему приходилось тратить массу времени на уроки и другие
заработки, однако все свои силы он отдает науке. Юноша с увлечением слушает
лекции А. Д. Градовского, И.С.Таганцева, В. И. Сергеевича, М. И. Горчакова,
Ф. Ф. Мартенса, Ю. Э. Янсона, В. Г. Василевского, В. И. Ламанского и других
ученых. В этот период Н.С. Суворов обстоятельно знакомится с трудами русских
юристов и богословов, с достижениями западной науки канонического права.
Богословское образование предопределило его решение специализироваться
по церковному праву - новой для русской светской юриспруденции того времени
отрасли права. В 1873 г. он окончил университет со степенью кандидата
прав и был оставлен на кафедре церковного права для подготовки к профессорскому
званию под руководством профессора М. И. Горчакова.
Будучи человеком глубоко верующим, православным в лучшем и благороднейшем
значении этого слова, и в то же время человеком науки, образованным юристом
и канонистом, обладающим ясным и точным умом, Н. С. Суворов убеждается
в необходимости внедрения новой методологической основы в отечественную
науку церковного права. Он обращается к западной науке канонического права
и привносит ее руководящие критерии в русское православное право. Наряду
с профессором А. С. Павловым Николай Семенович фактически стал основателем
отечественной науки церковного права. "Если Павлов, расчистив дорогу и
исследовав источники, обтесал камни, приготовил материал, то Суворов велик
тем, что он своим творческим гением создал из них прочный, непоколебимый
фундамент и наметил план для дальнейших работников, дав церковному праву
научную конструкцию и систему", - писал один из современников ученого
П. Гидулянов[5]. Именно на этих принципах Н. С.
Суворов строит свою магистерскую диссертацию, названную "О церковных наказаниях"[6], где первым среди русских юристов
и богословов исследует вопросы церковного суда и юрисдикции церкви. Как
отмечал П. Гидулянов, "беря в руки магистерскую диссертацию Н. С. Суворова,
читатель чувствует, что имеет дело с правом, юриспруденцией, а не с нравоучительным
богословием. В этом отношении первая работа Николая Семеновича выгодно
отличается от всех работ его современников. Здесь римский дух, здесь правом
пахнет"[7].
После защиты диссертации в 1877 г. Николай Семенович назначается исполняющим
должность экстраординарного профессора кафедры церковного законоведения
в Демидовском юридическом лицее в Ярославле, где в сентябре читает вступительную
лекцию[8]. Преподавание
не мешает научной работе Н. С. Суворова: он исследует вопросы о существе
церкви, об отношениях церкви и государства, о положении монарха в православной
церкви, оставаясь в курсе новейших достижений западной науки. Свидетельством
этого являются его переводы сочинений профессоров Кестлина "Существо церкви
по учению и истории Нового Завета с обращением особенного внимания на
спорный вопрос между католичеством и протестантизмом"[9] и Маассена "Девять глав о свободной
церкви и о свободе совести"[10],
сопровождаемые обширными предисловиями. Результатом научных изысканий
Н. С. Суворова стала работа "Объем дисциплинарного суда и юрисдикция церкви
в период вселенских соборов"[11],
которая была защищена им на юридическом факультете Императорского Московского
университета в качестве диссертации на соискание ученой степени доктора
церковного права.
Готовясь к созданию фундаментального курса церковного права, Н. С.
Суворов отправляется в длительную командировку за границу, в течение которой
работает в лучших западных библиотеках и слушает лекции известных канонистов,
главным образом венских ученых Маассена и Чижмана. Итогом его исследований
становится "первый в России вполне научный учебник церковного права"[12],
вышедший в 1889 - 1890 гг. Сам автор подчеркивает, что "наука церковного
права есть юридическая, а не богословская"[13].
Написанный Н. С. Суворовым учебник содержит не только исторические очерки
развития церковного устройства и церковного права, но также анализ современного
автору церковного управления, отношений между церковью, государством и
различными религиозными обществами и отдельными лицами, не принадлежащими
к церкви. Автор пишет об источниках церковного права, о церковном законодательстве,
о процедуре принятия духовного сана и связанных с этим правах и обязанностях
духовных лиц, о правовом регулировании порядка совершения и прекращения
церковного брака, исследует правовой статус отдельных церковных учреждений,
правовой режим их имущества, рассматривает и другие, чисто юридические
вопросы, связанные с местом и ролью церкви и ее институтов в жизни общества.
Таким образом, "благодаря Н. С. Суворову церковное право из свода благочестивых
размышлений, каким оно было доселе, превратилось в стройную юридическую
науку, ничем не уступающую своим собратьям на Западе"[14].
Не удивительно, что в правовой науке своего времени Н. С. Суворов получил
известность именно как специалист по церковному праву. Однако его научные
интересы не ограничивались только данной отраслью. Будучи человеком многостороннего
и широкого ума, обширной эрудиции, он не замыкался в границах своей специальности.
Ученого занимали проблемы истории и философии права, а также семейного
права, в тот период тесно примыкавшего к церковному. Его перу принадлежат
работы "К вопросу о западном влиянии на древнерусское право"[15], "О гражданском браке"[16], "Заключение брака в Западной
Европе в средние века"[17],
"О безбрачии как о следствии расторжения брака по причине прелюбодеяния"[18] и т. д. В период своей работы в Демидовском
лицее Н. С. Суворов преподавал также римское и гражданское право. Особенно
интересовал его институт юридического лица. Подтверждением тому служат
работы "Монастыри и церкви как юридические лица"[19],
"Архиерейский дом и епархия как юридические лица"[20],
"Центральная организация церкви как юридическое лицо"[21].
"В непрерывных трудах проходила жизнь этого замечательного ученого, отдававшего
науке все свои чувства и мысли, и силы, - пишет П. Гидулянов. - Это
был истинный жрец науки, который трудился, не покладая рук и не разгибая
спины: Всю свою жизнь он провел в уединении кабинета, среди книг и над
книгами. Но эта уединенная кабинетная жизнь, всецело посвященная научной
работе, оказалась весьма разносторонней и плодотворной"[22]. Н. С. Суворов является автором более 100 печатных
трудов, в числе которых монографии, учебники, курсы лекций, статьи и многочисленные
рецензии.
В 1899 г. Н. С. Суворов переходит ординарным профессором на кафедру церковного
права юридического факультета Императорского Московского университета.
Одновременно он читает лекции по энциклопедии права[23] и по истории права[24] в Императорском лицее в память
Цесаревича Николая. В этот период научной деятельности профессора Н. С.
Суворова выходят новые издания его основных работ, значительно переработанные
и дополненные автором. В том числе публикуется лучший образец цивилистических
исследований Николая Семеновича - монография "О юридических лицах по римскому
праву"[25], посвященная
раскрытию понятия и сущности юридического лица в римском и новейшем западном
(германском) праве.
Важность и актуальность проблем, поставленных ученым, их глубокое и всестороннее
рассмотрение делают эту книгу поистине бесценной не только для историков,
но, прежде всего, для цивилистов. На основе анализа источников римского
права, исследований трудов современных ему западных философов по данной
проблематике Н. С. Суворов показывает эволюцию понятия юридического лица
со времен римского права до начала XX века. Свободное владение иностранными
языками (латинским, немецким, французским и др.) позволило ученому не
только самому глубоко изучить латинские тексты и труды зарубежных философов,
но просто, ясно и доступно изложить их на страницах своей книги, снабдив
необходимыми комментариями, подкрепленными цитатами из оригиналов. Благодаря
этому многие поколения читателей получили возможность составить собственное
представление об институте юридического лица у древних римлян и о воззрениях
на него известных ученых и философов вплоть до конца XIX века.
К юридическим лицам по римскому праву (императорского периода) автор
относит (с. 189 - 219):
1) государство;
2) императорский престол;
3) политические общины (города и колонии, ассоциации римских граждан,
селения, провинции);
4) вольные союзы (религиозные коллегии, похоронные коллегии, политические
клубы, коллегии ремесленников, коллегии подчиненного служебного персонала,
товарищества публиканов);
5) церковные институты (церкви, монастыри, богоугодные заведения и
др.);
6) лежачее наследство.
Листая книгу, подготовленный читатель без труда заметит, что основные
признаки и черты юридического лица были выявлены именно римскими правоведами
(с. 48 - 50). Признаки эти суть:
1) независимость существования юридического субъекта от смены или выбытия
его отдельных членов;
2) наличие собственного имени, под которым ведутся дела юридического
лица (с. 282);
3) наличие обособленного имущества, находящегося в собственности юридического
лица, а не его членов, управляющих или пользователей его услугами;
4) наличие самостоятельных прав и требований у юридического субъекта
и его членов;
5) возможность юридического лица и отдельных его членов вступать в
гражданские правоотношения как равные субъекты;
6) возможность для юридического субъекта искать и отвечать в суде[26].
Кроме того, результатом развития римского законодательства стало признание
за юридическими лицами (городами, церковными учреждениями, богоугодными
заведениями и корпорациями) права наследования по завещанию и получения
легатов в качестве элемента их правоспособности (с. 259 - 260).
Весьма занимательным и поучительным является очерк истории вопроса о
природе юридических лиц, начиная со средних веков и заканчивая трудами
философов конца XIX века. Не опередив профессора Л. Л. Гервагена[27] в выборе темы исследования,
Н. С. Суворов на основе первоисточников подробнейшим образом анализирует
взгляды практически всех известных ему ученых, которые так или иначе высказывались
относительно понятия и сущности юридического лица. Без знания и понимания
этих построений вряд ли можно раскрыть природу юридического лица даже
в современном российском праве.
В то время в литературе господствующей была теория фикции или олицетворения,
разработанная Савиньи[28], Бирлингом[29],
Пухтой[30] и другими германскими учеными, которые рассматривали
юридическое лицо как некую юридическую фикцию. Сущность этой теории состоит
в следующем: мы допускаем заведомо неправильное предположение (фикцию),
будто бы корпорация, институт, учреждение или иное юридическое образование
является отдельным лицом, которое мы будем рассматривать как субъект права.
Приверженцы этой теории утверждали, что законодатель, пользуясь фикцией
как научным приемом юридической техники, признает или создает искусственного
субъекта права, допускаемого только для юридических целей и только в частном
праве для достижения поставленных людьми целей. При этом одни ученые (Савиньи,
Резлер[30] и др.) считали,
что юридическое лицо, как не имеющее реального бытия, может существовать
только как искусственное создание положительного права, предполагающее
специальный творческий акт законодателя. Они полагали, что каждое отдельное
юридическое лицо должно получать свое бытие от государственной власти,
отстаивая таким образом разрешительный порядок образования юридических
лиц. Напротив, другие правоведы (Пухта, Пфейфер[30],
Арндтс[31], Рот[31], Унгер[32]
и др.) утверждали, что сам по себе закон ничего не создает, он может только
определить условия для возникновения и существования искусственных субъектов
права, которые играют роль лиц. Они высказывались за регистрационный способ
создания юридических лиц, утверждая, что каждый союз, удовлетворяющий
общим условиям и подходящий под общее правило, должен получать права юридического
лица без специального концессионного акта государственной власти (с. 224
и сл.).
Критикуя слабые стороны теории фикции, Н. С. Суворов справедливо замечает,
что понятие юридического субъекта нельзя ограничивать областью только
имущественных отношений гражданского права. Всякая цивилистическая теория,
в том числе теория юридической личности, должна быть проверяема ее пригодностью
для области публичного права. При этом отождествление "юридического субъекта"
с "лицом"[33] не может
быть желательным, равно как и подведение под понятие юридического лица
всех субъектов права, включая естественное лицо - человека. Поэтому, считал
Николай Семенович, мы должны отказаться от мысли о юридическом лице как
о чем-то фиктивном (с. 141).
По мнению Н. С. Суворова, для того, кто поддерживает единство понятия
юридического субъекта для публичного и частного права, еще менее состоятельной
оказывается теория бессубъектных прав (с. 142). Выразители этой теории
пришли к выводу, что есть случаи, когда в действительности субъекта нет
(Виндшейд[34], Кеппен[35]) или субъектом является понятие,
цель (Алоизий Бринц[36]),
или субъектом выступает то, что дает лицу власть распоряжаться правом,
например, ценная бумага (Беккер[37]).
Сторонниками данной концепции являлись также Демелиус[37], Брунс, Белау[38]
и другие известные правоведы. Давая оценку теории "целевого" или "бессубъектного
имущества", Н. С. Суворов солидарен с Бернатциком в том, что право судить,
наказывать и собирать подати, которое не имеет субъекта, - это есть верх
нелепости (с. 142). В действительности, корпоративные и институтные органы,
кроме обладания имущественными правами, правами заключения гражданских
сделок и защиты гражданских интересов перед судом, осуществляют разные
другие функции административного и даже законодательного характера. Отвлечение
частноправовой стороны от других сторон государственной и корпоративной
жизни было громадным прогрессом в области гражданского оборота. Вместе
с тем очевидно, что государство, которое в римском праве рассматривалось
как юридическое лицо, не перестает быть государством и не становится фикцией,
хотя и отказывается от своего величества для гражданских отношений с частными
лицами (с. 143). Н.С. Суворов соглашается с Лассоном[39], что юридическое понятие лица, даже в применении
к отдельному естественному человеку, есть абстракция, поскольку из всех
качеств и сторон человеческой жизни берутся только те, которые необходимы
для сферы гражданских отношений. Точно так же государственное право оперирует
понятиями гражданина и подданного. Однако это не означает, что в обоих
случаях создается какое-то искусственное, фиктивное существо, по природе
отличное от естественного человека (с. 142 - 143).
Вслед за Гирке, Бернатциком, Лассоном, Регельсбергером[40] и другими учеными Н. С. Суворов
полагает, что юридическое лицо имеет органическую природу, что оно есть
связное целое, органическое единство или организованное соединение, которое
без колебаний можно назвать своеобразным общественным организмом со своеобразными
общественными органами (с. 161 - 162). Н. С. Суворов понимает юридическое
лицо как общественную организацию, общественный организм, органическое
соединение людей в одно целое, обладающее волеспособностью и дееспособностью
(с. 182). Впоследствии точку зрения Н. С. Суворова о сущности юридического
лица разделили такие известные правоведы, как Дернбург[41], Л. Мишу[42],
Р. Салейль[43], И. А. Покровский[44],
Д. М. Генкин[45], Б.Б.
Че-репахин[46], которые понимали юридическое лицо как некую
социальную реальность, как существующий в действительности субъект права,
не человек, но все-таки лицо, хотя и бестелесное.
Н. С. Суворов полагает, что с точки зрения общественного права нельзя
отрицать государственное содействие при возникновении юридических лиц.
Даже если бы юридическое лицо возникало без специального разрешения, на
основании общих правил, установленных государством, когда государство
только получало бы сведения о его возникновении и минимально контролировало
бы его деятельность, все равно нельзя утверждать, что юридическое лицо
возникло против воли государства или что оно не зависит от государства.
Следовало бы только сказать, что государство устанавливает свободные условия
возникновения и широкие границы деятельности юридического лица, дает ему
свое молчаливое одобрение и допускает свободную деятельность в более или
менее широкой сфере (с. 149). Справедливость этих рассуждений подтверждается
и современным российским законодательством, которое устанавливает регистрационный
порядок создания юридических лиц (ст. 51 ГК РФ).
Н. С. Суворов подчеркивает, что согласно Германскому гражданскому уложению
(ГГУ)[47] для возникновения
института требуются:
1) институтная сделка, т.е. волеизъявление учредителя о том, что он
учреждает институт;
2) одобрение государства, на территории которого институт будет находиться.
Следовательно, посвящение имущества определенной цели не есть акт, которым
создается юридическое лицо, а есть предоставление имущества уже существующему
лицу (с. 154). Эта мысль ученого является чрезвычайно глубокой. Она дает
нам ключ к пониманию правовой природы не только акта учреждения, но и
актов реорганизации юридических лиц путем слияния и разделения, позволяет
разрешить противоречия, имеющиеся даже в современном российском законодательстве.
Например, в соответствии с п. 2 ст. 51 ГК РФ юридическое лицо считается
созданным с момента его государственной регистрации. При этом согласно
ст. 90 ГК РФ и п. 2 ст. 16 Федерального закона от 14 января 1998 г. "Об
обществах с ограниченной ответственностью"[48] уставный капитал общества с ограниченной ответственностью должен
быть на момент регистрации общества оплачен его участниками не менее чем
наполовину. Однако о том, каким образом учредители могут передать деньги
или любое другое имущество (допустим, недвижимое) еще не созданному юридическому
лицу, наш закон умалчивает. Между тем выход представляется очевидным.
Коль скоро законодатель устанавливает такое требование, необходимо предусмотреть
в законе возможность создания учредителями конструкции, подобной "предварительному
обществу", введенному в юридическую практику германской правовой наукой[49]. Аналогичным образом должны быть конкретизированы
положения законодательства о реорганизации юридических лиц. Нужно уточнить,
что в процессе слияния или разделения сначала создается новое юридическое
лицо либо лица, которому или которым передаются имущество, права и обязанности
сливающихся юридических лиц или разделяющегося юридического лица, и только
потом ликвидируются реорганизуемые юридические лица.
Понимая юридическое лицо как общественную организацию, общественный организм,
Н. С. Суворов отмечает, что оно действует с разумением и волей ввиду ясно
осознанной цели (с. 182). Автор согласен с германистами в том, что воля
юридического лица не есть сумма отдельных воль составляющих его членов,
а особая воля, порождаемая союзным целым (с. 165).
По мнению ученого, в органическом составе юридического лица следует отличать
тех, кто образует волю и чья воля есть воля юридического лица (волеобразующие
органы), от органов в тесном и собственном смысле, которые лишь исполняют
волю (волеисполняющие органы). Те, в ком совершается процесс волеобразования
юридического лица, осуществляют собственной волей собственные права, принадлежащие
им как воленосителям юридического лица (с. 162 - 164).
Впоследствии эти основополагающие идеи были развиты профессором С.Н.
Братусем, который писал, что органом юридического лица "являются те живые
люди, которые вырабатывают волю общественного образования и через которых
осуществляется деятельность этого общественного образования как единого
целого. Орган - это та часть целого, в котором проявляется деятельность
целого"[50]. Как подчеркивает профессор
Е. А. Суханов, правоспособность и дееспособность юридического лица реализуются
через его органы, которые формируют и выражают вовне его волю как самостоятельного
субъекта права, осуществляют управление его деятельностью и выступают
в имущественном обороте от его имени. Действия органов признаются действиями
самого юридического лица. Будучи частью юридического лица, его органы,
в отличие от представителей, не являются самостоятельными субъектами права,
а потому не нуждаются в доверенности для совершения сделок от имени юридического
лица[51].
Говоря о различиях между корпорациями и институтами (учреждениями), Н.
С. Суворов справедливо замечает, что корпорация имеет своим субстратом
союз лиц, воля которого есть соединенная воля всех членов корпорации (с.
156). В корпорациях, кроме органов администрации, есть члены общества,
каждый из которых обладает определенными правами по отношению к обществу
и может проявить свои корпоративные права, по крайней мере в избрании
администраторов, выслушивании их отчетов и в обсуждении на общих собраниях
наиболее важных дел, касающихся общества (с. 169). Напротив, субстратом
института является имущество, а воля института как юридического лица есть
воля его учредителя, выраженная в учредительном акте (с. 156). В институтах,
кроме администраторов, нет никаких членов, поэтому согласно уставу конкретного
института контроль за действиями администраторов может принадлежать тем
или другим правительственным органам, в том числе и органам самоуправления
(с. 169)[52].
Н. С. Суворов согласен с утверждением Гирке, что между корпорацией и
ее членами возникает корпоративное правоотношение, в котором существуют
юридические связи, с одной стороны, между корпорацией в целом и входящими
в ее состав членами; а с другой - между отдельными членами корпорации.
Таким образом, сама корпорация и все входящие в ее состав члены имеют
права и обязанности по отношению друг к другу. Главная особенность корпоративного
правоотношения заключается в наличии корпоративной власти юридического
лица над входящими в его состав членами; это власть предписывающая, принуждающая,
наказывающая и надзирающая; власть, коренящаяся в юридически признанном
господстве социального целого над его членами и органами (с. 105 - 107).
Н. С. Суворов пишет, что органы корпорации, например общее собрание членов,
вырабатывают и приводят в исполнение волевое решение не на началах представительства,
а на особых основаниях, поскольку на общее собрание могут явиться не все
члены, причем часть присутствующих проголосует против данного решения,
но тем не менее большинством голосов решение будет принято (с. 162 - 163).
Соблюдение принципа большинства, как руководящего для выражения воли юридического
лица, есть безусловное требование целесообразного порядка управления и
необходимая основа для всякого самоуправления. Отрицание принципа большинства
означало бы признание за каждым членом корпорации права вето или приводило
бы к насильственному сопротивлению более или менее значительного меньшинства
большинству, как это бывало на древнерусских вечах. Однако в обоих случаях
это означало бы полное распадение корпоративной жизни. Для ответа на вопрос
о действительности известного решения или постановления следует выяснить,
во-первых, когда собрание членов считается законным (иными словами, сколько
членов требуется для составления компетентного собрания), а во-вторых,
если голоса разделились, то какое из мнений нужно считать мнением собрания.
Так, в римском праве декреты городских курий имели юридическую силу, если
в собрании участвовало не менее 2/3 наличных членов курии; решение, принятое
абсолютным большинством голосов присутствующих, получало законную силу
как выражение воли корпорации (с. 270 - 271).
В дальнейшем теория корпоративного правоотношения как разновидности гражданского
правоотношения получила свое развитие в трудах современных ученых - преподавателей
кафедры гражданского права юридического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова
- доцента В. С. Ема[53], старшего преподавателя Д. В. Ломакина[54],
ассистента П. В. Степанова[55]
и др.
Одним из наиболее спорных в правовой литературе является вопрос о вине
юридического лица и возможности совершения им деликтов.
По мнению Н. С. Суворова, юридическому лицу нельзя вменять совершение
уголовно наказуемого деяния, поскольку наказанию должны подвергаться только
виновные, тогда как от наложения наказания на юридическое лицо могут претерпеть
и невинные, не участвовавшие в преступном решении или подавшие голос против
такого решения. Более того, если даже все члены общего собрания единогласно
проголосуют за принятие незаконного решения, то оно не будет иметь юридической
силы. Администраторы, которые приведут его в исполнение, будут отвечать
лично каждый за совершенное преступление, ибо они виновны, а члены общего
собрания могут быть привлечены к ответственности по правилам о соучастии
(с. 182 - 183).
Вместе с тем Н. С. Суворов солидарен с Бартолом, Гирке и другими учеными,
которые защищают деликтоспособность юридических лиц в сфере гражданского
права, говоря, что поскольку право предоставляет юридическому лицу известную
сферу деятельности, определяет для него цель и открывает возможности для
ее достижения, постольку цели эти могут достигаться нечистыми средствами.
Кроме того, наличие у юридического лица прав и обязанностей неизбежно
влечет за собой возможность злоупотребления правами и нарушения обязанностей
(с. 183 - 184). Н. С. Суворов находит справедливой точку зрения Гирке,
считавшего, что действие органа следует рассматривать как действие самого
юридического лица только в случаях, когда оно исходит от надлежащего органа,
который действует в пределах своей компетенции при соблюдении установленной
законом формы. Следовательно для совершения гражданско-правового деликта,
влекущего ответственность юридического лица, также требуется, чтобы он
был совершен надлежащим органом, действующим в соответствии с надлежащей
компетенцией и в надлежащей форме. Иные действия следует квалифицировать
как совершенные участвующими в них индивидами, но не как действия самого
юридического лица. Таким образом, поскольку в органах действует сама корпорация,
то всякий корпоративный деликт порождает для нее обязанность возмещения
вреда как ответственность за собственную вину (с. 184 - 185).
Вина юридического лица может быть выражена как в форме умышленной недобросовестности
(dolus), так и в форме небрежности (culpa). Однако в каждом корпоративном
деликте скрывается индивидуальная вина участвующих индивидов, ответственных
за нее как перед корпорацией, так и перед третьими лицами. В зависимости
от обстоятельств ответственность этих индивидов "может или идти рядом
с ответственностью корпорации или предшествовать ей, или следовать за
нею, так что корпорация, а равно и ее орган могут отвечать или наравне
и совместно, или в первую очередь, или во вторую очередь" (с. 184). Вместе
с тем ответственность юридического лица за собственную вину следует отличать
от ответственности за вину чужую, допустим, за вред, причиненный находящимися
в услужении лицами, а также от ответственности по возмещению вреда без
вины, каковым является, например, уплата государством вознаграждения невинно
осужденному (с. 185). Сам Н. С. Суворов пишет, что правильность этих рассуждений
подтверждается законодательством. Так, согласно § 31 Германского
Гражданского уложения[56] союз отвечает за убытки, причиненные
третьему лицу действиями правления, члена правления или другого уполномоченного
в соответствии с уставом представителя, совершенными при исполнении возложенных
на них обязанностей (с. 185).
В настоящее время такая позиция поддержана авторитетными российскими
учеными и нашла отражение в законодательстве. Профессор Е. А. Суханов
отмечает, что деликтоспособность юридического лица, т.е. способность самостоятельно
отвечать за имущественный вред, причиненный его действиями, входит в содержание
правоспособности юридического лица. Поскольку действия органов юридического
лица являются его собственными действиями, то отвечать за вредоносный
характер этих действий будет именно юридическое лицо. Кроме того, юридическое
лицо должно отвечать также и за действия своих наемных работников, совершенные
ими в пределах своих трудовых (служебных) обязанностей, как за свои собственные,
ибо такие действия совершаются во исполнение воли этого юридического лица,
указаний его органов[57]. Данные нормы были предусмотрены ст. 445 ГК РСФСР 1964 г. и
содержатся в п. 1 ст. 1068 ГК РФ 1996 г.
В действующем российском законодательстве последовательно проводится
не только принцип самостоятельной имущественной ответственности юридического
лица по своим обязательствам. Воплотилась в жизнь идея о возможности привлечения
конкретных физических лиц, имеющих право давать обязательные указания
юридическому лицу, к субсидиарной ответственности перед третьими лицами.
Согласно ч. 2 п. 3 ст. 56 ГК РФ, "если несостоятельность (банкротство)
юридического лица вызвана учредителями (участниками), собственником имущества
юридического лица или другими лицами, которые имеют право давать обязательные
для этого юридического лица указания либо иным образом имеют возможность
определять его действия, на таких лиц в случае недостаточности имущества
юридического лица может быть возложена субсидиарная ответственность по
его обязательствам".
Аналогичные нормы имеются в зарубежном законодательстве. Более того,
американское законодательство устанавливает ответственность участников
и управляющих за неблагоприятные последствия своих действий не только
перед третьими лицами - кредиторами корпорации, но также перед самой корпорацией
и ее акционерами. Так, директора корпорации несут ответственность в случае,
если доказано, что повлекшее негативные последствия деловое решение было
принято необъективно, директор не собрал всю необходимую информацию, не
изучил ее должным образом, халатно отнесся к своим обязанностям, т.е.
не проявил достаточную степень заботливости и осмотрительности, которую
обычный благоразумный гражданин в подобной должности проявил бы в подобных
обстоятельствах, и т.п.[58]
Вместе с тем факт наличия вины конкретного работника или должностного
лица является лишь одним из обстоятельств, свидетельствующих о вине юридического
лица[59]. Профессор Ю.
Г. Басин высказал весьма аргументированное мнение, что субъективное понимание
вины как психического отношения нарушителя к содеянному с разделением
ее на умысел и неосторожность весьма некритически заимствовано, привнесено
в гражданское право из уголовного[60]. Профессора Б. И. Пугинский и Д. Н. Сафиуллин также неоднократно
обращали внимание, что под виной субъекта имущественных отношений следует
понимать существование двух обстоятельств, дающих основания для возложения
ответственности: во-первых, наличие у должника реальных возможностей для
надлежащего исполнения обязательства; во-вторых, непринятие им всех необходимых
мер к недопущению нарушения, предотвращению вреда[61]. Такой подход к определению вины, в том числе
вины юридического лица, весьма характерен для современной науки гражданского
права. Справедливость данной позиции убедительно доказана профессорами
М. И. Брагинским и В. В. Витрянским[62].
Известный российский цивилист Г. К. Матвеев полагал, что вина юридического
лица есть совокупность индивидуальных провинностей его органов и участников
(членов). Однако при этом он подчеркивал, что юридическое лицо может быть
признано невиновным только в случае, если докажет невиновность своего
органа и своих членов, т.е. только тогда, когда будет установлено, что
противоправное действие или бездействие юридического лица и последовавший
за этим ущерб явились результатом таких обстоятельств, которые ни орган,
ни члены (участники) юридического лица предотвратить не могли[63]. Противоречивость такой точки зрения очевидна,
однако фактически именно она была воспринята действующим ГК РФ. Так, согласно
ч. 1 п. 1 ст. 401 ГК лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее
обязательство, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности),
кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания
ответственности. Здесь же, в ч. 2 п. 1 ст. 401 ГК сказано, что лицо признается
невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая
от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно
приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. В соответствии
с п. 2 и 3 ст. 401 ГК лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее
обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности освобождается
от ответственности только в случае, если докажет, что надлежащее исполнение
оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, т. е. чрезвычайных
и непреодолимых при данных условиях обстоятельств. И далее сказано, что
к таким обстоятельствам не относятся нарушение обязанностей со стороны
контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров,
отсутствие у должника необходимых денежных средств, т. е. вся тяжесть
коммерческого риска ложится на предпринимателя.
Таким образом, российское гражданское законодательство, с одной стороны,
все более приближается к объективированному пониманию вины субъекта гражданских,
т.е. в первую очередь, имущественных правоотношений, в том числе вины
юридического лица. С другой стороны, нормы действующего ГК РФ изобилуют
терминами "вина", "умысел", "неосторожность", "грубая неосторожность"
(ст. 538, 547, 693, 697, 777, 901, 1083 и др.), причем один и тот же термин
понимается однозначно далеко не всегда. В связи с этим профессора М. И.
Брагинский и В. В. Витрянский делают обоснованный вывод о том, что понятие
вины, заимствованное наукой гражданского права из науки уголовного права,
не остается неизменным. Вина есть не только основание гражданско-правовой
ответственности, но и обстоятельство, влияющее на ее размер. Фактически
гражданское право заимствовало из права уголовного только термины, в которые
в настоящее время вкладывается иное содержание. В современном российском
гражданском праве наличествуют три формы вины: умысел, неосторожность
и грубая неосторожность. По мнению ученых, умышленная вина заключается
в намеренных действиях либо бездействии должника с целью неисполнения
или ненадлежащего исполнения обязательства, причинения вреда. Неосторожность
в действиях субъекта присутствует в случаях, когда лицо не проявляет ту
степень заботливости и осмотрительности, какая требовалась от него по
характеру обязательства и условиям оборота, при сложившихся обстоятельствах,
и в результате с его стороны не приняты все надлежащие меры для исполнения
обязательства либо предотвращения причинения вреда. В качестве грубой
неосторожности квалифицируются действия лица, которое не проявило даже
минимальной степени заботливости и осмотрительности, какую можно ожидать
от любого субъекта в данной ситуации. Вместе с тем авторы замечают, что
отличить вину в форме грубой неосторожности от умышленной вины практически
невозможно[64].
Последовательную позицию в определении вины юридического лица отстаивали
профессора С. Н. Братусь и Р. О. Халфина. Они считали, что причиной правонарушения,
допущенного юридическим лицом, является ненадлежащая организация его деятельности,
не обеспечивающая достижения его целей работа внутренних механизмов: организационных,
технологических, кадровых и пр.[65] Развивая эти мысли, В. А. Плотников
при-шел к выводу, что следует разграничить вину физического лица и вину
юридического лица, которую он назвал "юридической" или "юридико-технической
виной"[66].
Говоря о прекращении юридических лиц, Н. С. Суворов выделяет два основных
способа уничтожения их бытия: во-первых, по воле верховной власти или
государства; во-вторых, в силу единогласного решения членов корпорации,
если только государство не заинтересовано в ее продолжении (с. 278 - 290).
Кроме того, могут иметь место специальные случаи прекращения отдельных
видов юридических лиц. Например, по римскому праву товарищества государственных
откупщиков, арендаторов, мытарей прекращались истечением срока или смертью
главного руководителя, на котором держалось все товарищество (с. 290).
Между тем вопрос о судьбе имущества, оставшегося после прекращения юридического
лица, по-прежнему оставался открытым. В ряде случаев имущество могло поступать
в казну как выморочное, иногда распределялось между наличными членами
корпорации либо их наследниками (с. 288 - 294). Цитируя Гирке, Н.С.
Суворов обращает внимание, что источники римского права не выражают ни
положения, что непременно и всегда должен иметь место раздел имущества
между бывшими членами корпорации, ни принципа, будто имущество упраздняемого
юридического лица должно поступать в казну. Государство никогда не претендовало
на присвоение всего имущества после всякого юридического лица. Однако
вопрос о судьбе оставшегося имущества, не разрешенный в римском праве,
также не был с достаточной ясностью и полнотой разрешен в позднейших законодательствах.
Между тем отсутствие правила о судьбе имущества прекратившегося юридического
лица в общих законах и в уставах юридических лиц вызывает недоумение и
приводит к практическим неудобствам (с. 295 - 296).
В связи с этим следует отметить, что современный российский законодатель
разрешил эту проблему совершенно однозначно, определив в каждом конкретном
случае судьбу имущества, оставшегося после ликвидации юридического лица.
В п. 7 ст. 63 ГК РФ сказано, что имущество юридического лица, оставшееся
после удовлетворения требований кредиторов, передается его учредителям
(участникам), имеющим вещные права на это имущество или обязательственные
права в отношении этого юридического лица, если иное не предусмотрено
законом, иными правовыми актами или учредительными документами юридического
лица. Например, согласно п. 3 ст. 119 ГК РФ в случае ликвидации фонда
его имущество, оставшееся после удовлетворения требований кредиторов,
направляется на цели, указанные в уставе фонда.
Из сказанного о книге Н. С. Суворова "О юридических лицах по римскому
праву" следует, что для многих поколений цивилистов она была и осталась
одним из наиболее познавательных и поучительных пособий по изучению института
юридического лица.
Личные качества автора этой замечательной книги П. Гидулянов характеризует
так: "Суровая жизненная школа, которая выпала на его долю, наложила отпечаток
на его внешний вид и характер. Николай Семенович производил впечатление
серьезного, замкнутого человека. Он порою бывал резок в своих суждениях
и нетерпелив. Но для тех, кто знал его вне официальной обстановки, нетрудно
было убедиться, что под суровою внешностью скрывается мягкое сердце, которое
обнаруживается в кругу родных или немногочисленных знакомых, где Николай
Семенович становился как бы другим человеком. Лучше всего его отзывчивость
и доброта проявились во время его многолетней деятельности в качестве
председателя стипендиальной комиссии при юридическом факультете Московского
Университета. Нужно было видеть, с какой внимательностью Николай Семенович
вникал во все студенческие нужды и правильным распределением стипендий
старался облегчить материальное положение учащейся молодежи. Скромность,
уравновешенность, чувство справедливости и долга были отличительными чертами
его характера"[67].
В марте 1909 г. врачи советовали тяжело больному Н. С. Суворову немедленно
прекратить чтение лекций и ехать на юг. Однако ученый пренебрег своим
здоровьем ради дела, которому служил всю жизнь. 6 августа 1909 г. профессор
Николай Семенович Суворов умер и был похоронен на старом кладбище Московского
Новодевичьего монастыря.
"Не стало учителя, но осталось учение, - пишет П. Гидулянов. - Его труды
долго еще будут служить живым источником знания и будить мысль всех истинных
жрецов науки. Своей жизнью, своим примером он побуждает всех ищущих знания
отдавать себя и свои труды науке так же всецело и беззаветно, как отдавал
он сам, стяжавший неотъемлемое и завидное право сказать о себе, что он
не зарыл в землю данных ему от Бога талантов. Ученый непоколебимо чистый,
неизменно верный себе и проникнутый глубокой верой в озаряющую силу истины,
Николай Семенович является ободряющим нравственным примером: для всех
грядущих поколений русских ученых"[68].
Доцент кафедры гражданского права
юридического факультета
МГУ им. М. В. Ломоносова, к.ю.н. В. С. Ем
Доцент кафедры гражданского права
юридического факультета
МГУ им. М. В. Ломоносова, к.ю.н. Н. В. Козлова
Аспирант кафедры гражданского права
юридического факультета
МГУ им. М. В. Ломоносова Н. Ю. Селяков
7 июня 2000 г.
Примечания:
|
