Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Победоносцев К.П.
Курс гражданского права. Часть вторая: Права семейственные, наследственные и завещательные.
§ 8. Церковная форма брака в России. – Значение договора об обручении. – Венчание и предварительные формальности. – Оглашение и обыск. – Метрические записи. – Доказательства брака и брачного состояния. – Спор о незаконности бракаПо нашим законам, брак есть таинство и совершается не иначе, как посредством
церковного обручения и венчания, в коем участие духовного лица, не безмолвное,
но деятельное, существенно необходимо и для поверки гражданского действия,
и для совершения таинства. Гражданское действие в браке у нас слитно и
нераздельно с таинством, и священник в совершении брака действует в одно
и то же время и как служитель церкви, и как исполнитель закона гражданского.
Независимо от этой формы церковной, наш закон не знает иной. Церковное
обручение, по греко-римскому праву, совершалось независимо от венчания;
прежде его, и кроме обручения церковного, допускалось гражданское обручение
или брачный договор, с которым соединялось обязательство вступить некогда
в брак. Договор этот заключался и от имени малолетних родителями, и обеспечивался
неустойкой или задатком. Эта форма договора перешла и к нам от греков,
и в нашем общественном быту была весьма употребительна. Писались записи
с зарядами, или с неустойкой за нарушение договора и за отказ от брака.
Дела о нарушении подобных договоров были многочисленны и подсудны церковной
власти (Коших. XIII, 3. 4). Петр I, для ограждения свободы вступления
в брак, запретил подобные записи в 1702 году; вместо того указано было
писать рядные и росписи приданому без неустойки. Таким образом, сговор,
предшествующий браку, получил у нас характер действия, хотя торжественного,
но не формального и не имеющего формальной обязательной силы[8].
По указу Петра, после сговора, за 6 недель до брака, велено совершать
церковное обручение. Таким образом, сговор освящался церковным благословением;
но этим все-таки не присваивалась сговору безусловно обязательная сила,
и после обручения жених и невеста вольны расходиться. Но это гражданское
постановление противоречило церковному правилу 6 Вселенского собора, по
коему церковное обручение должно быть столь же ненарушимо, как и брак,
и потому во избежание соблазна, Синод в 1775 году предписал совершать
церковное обручение в одно время с браком (Нев. I, 225). Так оно у нас
и ныне совершается.
А) В нынешней судебной практике обещание вступить в брак не имеет юридического
значения, т.е. связующей и препятствующей силы. Но мы видим из старой
практики XVII столетия, что прежде ему придавалось такое значение: когда
пред браком или при совершении брака делалось заявление, что жених обещал
жениться на другой невесте, или со стороны ее приносима была подобная
жалоба епархиальному начальству, оно вступалось в дело. Консистория делала
допрос жениху, производила дознание, разбирала доказательства, и в случае
улик, епархиальная власть запрещала венчание нового брака, оповещая о
том все церкви епархии. См. Розанова. История Московского Епархиального
Управления.
По нашему закону, договорное соглашение о браке свободно до самой минуты
вступления в брак и не может быть соединяемо ни с какими условиями или
обязательствами, прямо или косвенно связывающими волю сторон: все такие
условия и обязательства недействительны. Такой вывод из нашего закона
правилен; но следует ли из сего, что та или другая сторона, отказавшаяся
от брака после предварительного о нем соглашения, не может ни в каком
случае подвергаться никакой ответственности пред другой стороной за последствия
своего отказа? Едва ли следует. Обязательства происходят или из предварительного
договорного соглашения (обязательства по договорам), или из действия,
за последствия коего всякий отвечает, поколику сим действием нарушены
права по имуществу или причинен убыток. Если ищут удовлетворения за неисполнение
положительного условия о браке, напр. неустойки за отказ от брака, таковой
бесспорно отвергается. Если ищут вознаграждения за отказ от брака, или
за причиненное сим отказом бесчестие, или удовлетворения за выгоды, на
которые рассчитывала сторона от брака, - и такого иска нельзя признать,
ибо отказ от брака сам по себе не составляет нарушения договора. Но когда
одна из сторон, в уверенности о предстоящем браке, совершила единственно
по случаю брака издержки, затраты и платежи, - а впоследствии брак не
состоялся за отказом другой стороны то и в таком случае едва ли можно
признать основание к иску, и ущерб в имуществе одной стороны относить
к вине другой стороны. Вина была бы когда бы было незаконное действие,
а поелику в отказе от брака не признается законного действия, то нет и
вины, влекущей за собой ответственность. Напр., если родители невесты
потратились на приданое невесте, тут нет ущерба, подлежащего возмещению,
ибо от них зависело делать или не делать приданое в том или другом размере:
ожидание брака было только вероятное; и вещи остаются при невесте. Если
они затратились на пиры и праздники, - опять прямо ущерба нет, ибо в их
воле состояло тратиться на угощенье. Но могут быть случаи совсем иного
рода. Со стороны тестя или невесты - могли быть сделаны в пользу жениха,
или обратно, дарственные затраты единственно ввиду брака, т.е. с целью
одарить лицо, имеющее вступить в брак или свойство с дарителем. Несправедливо
было бы отрицать и в сем случае законную возможность дарителю требовать
возвращения подаренного, когда доказано, что дарение было в предположении
брака. К сему случаю надлежало бы применить и правило 976 ст. Зак. Гр.
Напр., если тесть передал жениху денежную сумму, сделал ему подарок или
заплатил за него долг, и доказано, что сей дар сделан был именно ради
ожидаемого брака, то нет сомнения, что издержанное и затраченное может
быть поворочено обратно. Основанием к сему будет служить не вина отказавшейся
стороны, но просто неосуществление того условия, под коим дарение было
сделано, хотя бы вследствие случайной причины, не зависящей от воли сторон,
напр. когда брак расстроился за болезнью или смертью.
В решении 1870 N 403 Сенат (Касс.) признал, что отказ от слова, данного
сочетающимися или их родителями, не может быть признаваем деянием, подвергающим
какой-либо ответственности, определенной в 684 ст. 1 ч. Х т., и что лицо,
учинившее отказ, может быть привлечено к ответственности лишь тогда, когда
бы в деянии его был обнаружен предумышленный обман, и в таком случае преследованию
подвергаются противозаконный поступок, а не отказ от вступления в брак.
Ср. реш. 1872 г., 1015.
Полюбин, пред вступлением в брак, дал своей невесте такую расписку: я
получил от такой-то 2400 р., потому что я с ней вступаю в брак, но если
брак между нами не совершится, то должен возвратить ей деньги. Брак не
состоялся, и бывшая невеста взыскивала эти деньги с бывшего жениха своего.
Ответчик отрекался от платежа, придавая условию вид неустойки на случай
брака. Но это возражение отвергнуто было Сенатом (8 Д. реш. 1868 г.).
Обещание жениться, хотя бы и на письме изложенное, не имеет, по нашим
законам, обязательной силы в отношении к браку, хотя и может, при некоторых
обстоятельствах, служить поводом к гражданскому иску о вознаграждении.
Не может оно служить и препятствием к браку с другой женщиной. Но если
оно соединялось на деле с обольщением, то наказывается уголовным судом
по 1531 ст. Угол. Улож.
б) У нас на Руси начало законной формы брака соединяется с принятием
христианства и с началом церковной организации. До тех пор не видно, чтобы
существовала определенная форма брака; видны только неформальные признаки
совершившегося брака в обычных действиях, происходивших при браке. Таков
был, по всей вероятности, привод невесты к жениху; в памятниках встречаются
следы выкупа или платы за невесту и т.п. Нет сомнения, что правило церковной
формы брака, принесенное к нам восточной православной церковью, надолго
еще оставалось мертвой буквой для массы населения, продолжавшего заключать
браки в диком, бесформенном виде. Лишь мало-помалу, в течение веков, церковь
привила и усвоила народу религиозное сознание о браке и обряд церковный,
однако же в малонаселенных местностях и в отдалении от приходов не только
бывали в прежнее время, но и ныне еще, судя по достоверным свидетельствам,
бывают случаи заключения браков безъявочных простым соглашением и сожительством,
которое при удобном только случае скрепляется церковным обрядом или вовсе
остается без венчания. Простота жизни и отношений в сельском быту и отсутствие
юридической потребности утвердить брачные права, не всегда имеющие ощутительное
значение для крестьянина, покуда он не выходит из тесного круга сельских
отношений, - вот причины, почему у нас и доныне в иных глухих местностях
можно еще обойтись сожительством вместо законного брака. Сверх того, с
появлением раскола, оказалось и оказывается немало таких людей, для коих
вовсе недоступна законная форма брака, принадлежащая к отрицаемой ими
церкви, и у раскольников действительно вошли в обычай безъявочные, бесформенные
или так называемые свободные браки.
В крестьянском быту весьма употребителен брачный договор (на письме,
или всего чаще на словах, с рукобитьем). Предметом его служат интересы
договаривающихся сторон, по имуществу. Главные его условия: о свадебных
расходах, о кладе или о плате со стороны жениха (см. § 4), о приданом,
о подарках (которые имеют иногда значение залога), наконец о задатках
и о неустойке за нарушение договора. Нередко из этих условий возникают,
в случае нарушения их, взаимные иски об убытках и о возвращении взятого,
принимаемые и решаемые волостным судом, имеющим право решать крестьянские
дела по обычаю.
Итак, венчанием, и одним только венчанием, совершается и вступает в полную
церковную и гражданскую силу союз брачный. Но пред венчанием и гражданский
закон повелевает совершать, чрез посредство церкви, некоторые необходимые
действия, имеющие целью как огласить предстоящее совершение брака, так
и удостовериться в несуществовании препятствий к его совершению.
В прежние времена (по крайней мере с XVI столетия) для венчания требовался
особый указ от архиерея на имя того священника, который будет венчать
брак (обыкновенно священник женихова прихода). Он назывался венечной памятью,
и с выдачей его соединялся платеж пошлин. Цель была, - с одной стороны,
финансовая, с другой стороны, наблюдение за исполнением всех условий брака
по церковным законам. Священник обязан был, прежде совершения брака, разыскать,
нет ли законных препятствий к браку. Сбор с венечных памятей и сама выдача
их прекратились в 1765 году. С того времени установились следующие правила.
Желающий вступить в брак должен (за три недели, и во всяком случае не
позже как за неделю до венчания) уведомить священника своего прихода об
имени и звании своем и своей невесты (Зак. Гр. 25). При сем представляются
обыкновенно документы, которые священник, по предписаниям духовного начальства,
обязан требовать, как-то: удостоверение звания (паспорт и т.п.), метрическое
свидетельство, дозволение начальства, удостоверение о бытии на исповеди
и у святого причастия. Затем следует оглашение в приходской церкви жениха
и невесты в три праздничных дня или объявление в приходской церкви, как
жениха, так и невесты, о предполагаемом браке, с тем чтобы всякий, знающий
о каком-либо препятствии к браку, объявил о том священнику не позже последнего
оглашения. Наш закон не ограничивает, подобно французскому, лиц, имеющих
право объявлять препятствия к браку; следовательно, надобно думать, что
право сие предоставляется и всякому постороннему. Обсуждение заявлений
и устранение оных зависят от епархиального начальства, или, в важных случаях,
от Синода (29 ст.). Приуготовительная сила оглашения продолжается, по
церковному правилу, 2 месяца; если в этот срок брак не совершился, оглашение
надобно возобновить.
Вместе с оглашением священник производит обыск. Так называлось первоначальное
местное исследование чрез достоверных свидетелей о несуществовании препятствий
к браку. Ныне в обыске священник удостоверяется рассмотрением подлежащих
документов (напр., метрического свидетельства, указа об отставке и т.п.),
что препятствий к браку нет. Формальным же выражением обыска служит так
называемая обыскная книга (церковная), в которой свидетели (не менее двух)
со стороны жениха и невесты (поезжане) удостоверяют своими подписями,
что законных препятствий нет; кроме того, означаются представленные к
браку документы.
Последнее совершительное действие в браке есть венчание. Оно состоит
в исполнении обряда по чиноположению, коим совершается таинство брака.
Венчает приходской священник, и притом не монах. Венчание совершается
в личном присутствии сторон. Закон наш не допускает представителей при
браке. Да и вообще европейские законодательства требуют личного присутствия.
Только австрийское законодательство допускает в необходимых случаях представительство,
с особого разрешения правительства, с ясным уполномочием (Allg. b. Ges.
76).
Венчание совершается в церкви, а не в часовне и не на дому, притом преимущественно
в приходе у жениха (Дух. регл. инстр. Благ. 23); а если в чужом приходе,
то требуется соглашение священника надлежащего прихода. Венчание совершается
днем или вечером, а не ночью, в дни, положенные церковью для венчания[9],
в присутствии свидетелей, а не тайно. Вне церкви православные браки допускаются
лишь там, где, по обстоятельствам, венчание в церкви невозможно, и то
с благословения архиерея (см. Гр. Зак., ст. 25-31 и прил. к ст. 26).
Правило о венчании в своем приходе имеет существенную важность в связи
с оглашением и обыском: предполагается, что в приходе и причту и прихожанам
близко известны обстоятельства, касающиеся личности вступающих в брак.
Но все значение этого правила исчезает при венчании лиц, временно прибывающих
из разных мест в чужой город, особливо в столицу, где сосредоточено множество
иногородних и где, как, напр., в Петербурге, приходское обособление и
приходская связь почти неощутительны. В таком случае соблюдение правил,
весьма существенных для предупреждения незаконных браков, становится простой
формальностью, и открывает место множеству злоупотреблений. Отсюда - прискорбная
возможность совершать, под прикрытием формальностей, незаконные браки
в чужих местах или у полковых священников.
После венчания брак записывается в метрическую книгу. Эта запись составляет
главное доказательство брачного союза. Подкреплением и заменой сего доказательства
служат обыскные книги, исповедные росписи, гражданские документы и следствие
(Гр. Зак., 31, 34-36. IX. 1033-1046, 1088, 1094).
Относительно гражданских документов о браке следует заметить, что некоторые
из них имеют прямую цель - означить совершение брака в предупреждение
заключения двойных браков, и потому при венчании священники обыкновенно
требуют предъявления таковых документов для удостоверения в свободе от
прежнего брака и для отметки о новом. Главные документы сего рода - паспорты,
послужные списки, аттестаты, указы об отставке. В послужных списках гражданских
чиновников должно быть отмечено: женат ли кто, на ком женат и сколько
именья и какого числится за женой. III. т. Уст. сл. прав., 779.
Требование документов существенно необходимо для предупреждения незаконных
браков. Метрическое свидетельство нужно для определения возраста и происхождения
по родству. Может оказаться нужным письменное согласие отсутствующих родителей,
опекунов, служебного начальства. По Уставу о воинской повинности (100,
163), требуется в некоторых случаях свидетельство о прописке к участку.
Требуются паспорта, ибо в них должно быть прописано, холост ли человек
или женат, и в котором браке, и на предъявляемых паспортах должно быть
отмечено причтом, где, когда и кем брак повенчан. На паспорте же должно
быть означено, что бывший брак разведен и притом с разрешением или с запрещением
вступать в новый. По одному увольнительному свидетельству, отпускному
билету и т.п. документу, не имеющему формального значения паспорта, венчать
не следует, дабы не впасть в ошибку или в обман. В нужных случаях приходится
требовать удостоверения о смерти прежнего супруга. - Церковная форма требует
при браке православных свидетельства о том, что они были у исповеди и
святого причастия.
В отошедшей к нам от Румынии, по Берлинскому трактату 1878 года, части
Бессарабии - браки, совершенные по действовавшим там законам гражданским
порядком, признаются законными лишь за время до обнародования мнения Гос.
Сов. 12 марта 1888 г. (Собр. узак. N 271), которым предоставлено желающим
узаконить такие браки - вступить в брак по чину православной церкви и
с соблюдением всех постановленных для Империи условий.
Браки других христианских исповеданий должны быть совершаемы духовенством,
по обряду каждого исповедания. Следовательно, и иностранцы, подданные
такого государства, в коем узаконен гражданский брак, должны подчиняться
у нас нашему закону, если вступают в брак в России, и такому браку должно
во всяком случае предшествовать оглашение (ср. Уст. Ин. Испов. 228). Где
нет священника той веры, к коей принадлежит вступающий в брак, там венчание
может быть произведено и по православному обряду, но в этом случае брак
подчиняется всем правилам и обрядам православной церкви, как по совершению,
так и по расторжению (Гр. 65).
Если одна из сторон неправославная, то при вступлении в брак исполняются
все формальности православного обряда венчания, оглашения и пр.; такие
браки непременно венчаются в православной церкви с отобранием подписки
о воспитании детей в православии и пр. (67). Нет исключения и для католиков
(72). Подписка эта требуется даже в таком случае, когда жених неправославный -
иностранный подданный, постоянно живущий в России, венчается в России
с православной; но если он пребывает за границей, и временно находясь
в России для брака, увозит с собой жену под чужой закон, то в этих случаях
бывает, с ВЫСОЧАЙШЕГО разрешения, освобождение его от подписки. Венчание
же православных невест с иностранными подданными, там живущими, в Русских
посольских церквах, допускается и без отобрания подписки. В Финляндии
смешанные браки венчаются в обеих церквах (68). Смешанные браки в губерниях
северо-западного и юго-западного края совершаются священником той веры,
к коей принадлежит невеста; а если он католический и откажется от совершения
брака, то брак может быть совершен и священником иного вероисповедания
(ст. 75).
Вопрос о венчании смешанных браков православных с римскими католиками
получил особенное значение по присоединении к России возвращенных от Польши
губерний, так как латинские священники нередко венчали такие браки без
сношения с православным духовенством и без отобрания подписки о крещении
детей в православии. Вследствие того в 832 году (П. С. З. N 5767) Высочайше
повелено: такие браки не почитать действительными, доколе они не будут
обвенчаны православным священником. Правило это, в виде общего закона,
внесено в Свод Законов Гражд. (ст. 74, впоследствии 72). В 1846 году возникал
вопрос об изменении редакции этой статьи, но отклонен вследствие мнения,
заявленного Митр. Филаретом (Собр. мн. и отзывов, т. III, стр. 197). В
числе доводов его значится и то соображение, что брак, повенчанный одним
римско-католическим священником, может оказаться неподходящим под условия
Греко-российского церковного закона. Казалось бы, что для исполнения этого
закона следовало постановить правилом, что римско-католический священник,
под страхом наказания, не должен благословлять такой брак, прежде чем
он совершен в православной церкви. Но такого правила нет в законе, а санкция
признания брака недействительным оказывается во многих случаях не вполне
состоятельной. Католические ксендзы стали позволять себе во многих случаях
совершение таких браков без сношения с православной церковью; но когда
после многолетнего супружества возникает вопрос о действительности таких
браков, они должны по букве закона быть признаваемы ничтожными и рожденные
в них дети незаконными, подобно детям прелюбодеяния. Нельзя не признать
суровым таковое решение, - хотя оно и вполне соответствует закону, - если
принять на вид, что брак и в римско-католической церкви почитается таинством
и совершается не тайно, но с оглашением.
При совершении таковых браков православному священнику, для совершения
оглашения, нужно получить от ксендза, к приходу коего принадлежит сторона
римско-католическая, предбрачное ее свидетельство о внебрачном ее состоянии
и правоспособности. Ксендзы нередко уклонялись от выдачи таких свидетельств
и тем затрудняли совершение брака. Посему в 1891 году постановлено, что
оглашение таковых браков может быть совершено в одной православной церкви,
а вместо предбрачного свидетельства допускается удостоверение полиции,
на основании документов и свидетельских показаний (Прод. 93 г. к 67 ст.
Гражд. Зак.).
У католиков метрические записи ведутся настоятелями церквей, у лютеран -
проповедниками; но у лютеран ведутся еще приходские списки, в коих отмечаются,
между прочим, и обстоятельства, до брака относящиеся, притом перемена
прихода допускается не иначе как со свидетельством из прежнего прихода,
в коем прописывается и брачное состояние (IX т., 1055, 1056, 1063, 1075.
Уст. Ин. Исп., 344). О записях у колонистов см. Уст. Кол. 129. У нехристиан
совершение браков производится по их закону и обычаю без участия гражданского
начальства или христианского духовного правительства. У магометан метрические
записи ведутся муллами, у евреев раввинами и газзанами, которые и совершают
браки (IX. 1077, 1080, Зак. Гр. 92. Уст. Ин. Исп. ст. 1142, прим., прил.
по Прод. 1890 г, I, ст. 11; II, ст. 11; 1086; прил. по Прод. 1890 г. к
ст. 1097, ст. 25, 31. Уст. Воин. Пов. изд. 1886 г., ст. 106). О записи
браков у инородцев нет особых постановлений в Своде Законов. Особые правила
о заключении брака между лютеранами в России см. в Уст. Ин. Исп. ст. 182-187,
199-245, 727-745. О браке у евреев см. там же ст. 1086, 1088, прил. по
Прод. 1890 г. к ст. 1097; у ламайцев 1264, 1283, 1284; у магометан 1144,
1211, 1230.
Доказательства брака. Главным доказательством служат метрические приходские
книги и выписки из них. Когда брак вовсе не был записан в метрическую
книгу, или метрическая запись подвергается сомнению, то в дополнение или
в замену сего главного доказательства (ср. Касс. реш. 1872 г. N 666) принимаются:
1) обыскные книги, 2) исповедные росписи, 3) гражданские документы и 4)
следствие. О гражданских документах закон не определяет, какие именно
могут быть приняты за доказательство, но требует, чтобы из них было видно,
что именующийся или именуемые супругами признавались таковыми в присутственных
местах и бесспорно пользовались гражданскими правами и преимуществами,
зависящими от законного супружества; посему к таким документам относятся,
напр., удостоверения сословных управ, паспорты, судебные решения, в коих
данные лица именуются супругами, и др. (ср. Касс. реш. 1870 г. N 965,
1877 г. N 56). Следствие должно заключать в себе показания: причта, который
венчал брак, бывших при браке свидетелей, и вообще знающих о достоверности
события брака. При следствии, кроме священнослужителей, самих супругов
и их родителей, все прочие лица показывают под присягой (34-36 ст. Зак.
Гр. 1033-1053 ст. IX т.).
С 1874 года доказательством раскольничьих браков служит записка их в
полицейскую метрическую книгу на основании правил, ниже помещенных в §
9. Кроме того, тогда же постановлено, для браков прежнего времени, что
раскольники, записанные в сказках десятой ревизии мужем и женой, признаются
состоявшими в законном браке супругами, а показанные по ревизии дети их
почитаются их законными детьми, доколе правильность означенных показаний
не будет опровергнута по суду.
Впрочем, и до издания этого закона бывали судебные решения, коими признавалась
законность брачного союза между раскольниками, на основании тех дополнительных
доказательств, о коих упоминает 35 ст. Зак. Гр. По делу Диковой состоялось
в 1865 году такое решение Сената (4 Д-та). По закону, для признания перед
судом законности рождения следует доказать: во-1-х, действительность и
законность брака; во-2-х, само рождение от сего брака. В настоящем деле
Грузиновы и Колюбакин, по смыслу т. Х ч. 1 ст. 127, 129 и 130 (все три
по изд. 1857 г.) не имеют права оспаривать действительность рождения Диковой
от брака Олимпия Грузинова с Ксенией Афанасьевой, а опровергают законность
рождения Диковой, доказывая недействительность самого брака ее родителя.
Действительность совершения брака доказывается порядком, означенным в
ст. 34-36. По ст. 35, если брак не записан в метрических книгах, событие
брака может быть доказываемо исповедными росписями и гражданскими документами.
Доказательства этого рода со стороны Диковой представлены, но оспариваются
ее противниками, как не подкрепленные свидетельством о венчании родителей
Диковой по обрядам православной церкви. Но такое возражение решительно
устраняется законом, изданным 15 мая 1852 года. По смыслу этого закона
неисполнение обряда венчания в святой церкви родителей-раскольников не
должно служить препятствием к признанию законности детей их, если только
эти последние после смерти родителей обратились к святой вере. Имея в
виду: 1) что Мария Дикова после смерти родителей присоединилась из раскола
к единоверию; 2) что существование брачного союза между ее родителями
и происхождение ее от оного подтверждается указанными в ст. 35 доказательствами,
Сенат определил: оставить спор против законности рождения Диковой без
последствий.
Все эти доказательства имеют целью удостоверить - или событие брака,
законное начало брачного сожития, или существовавшее и признаваемое в
общественных и семейных отношениях брачное состояние, брачное сожитие
(possеssion d'êtat). Последнее доказательство приобретает важность
особенно в тех случаях, когда, по смерти супругов и в отсутствии достоверного
документа о событии брака, подвергается сомнению и спору законное существование
брачного союза, и вследствие того опровергаются гражданские права лиц,
от сего союза происходящих. Случаи эти все всего чаще встречаются в делах
о наследстве родового имущества, когда являются к нему претенденты из
разных родов.
Так, напр., в деле о наследстве после Петра Венгерского, предъявила права
свои Марья Шевелева, доказывая, что отец умершего вотчинника Алексей Григорьев
Венгерский имел сестру Марью, бывшую в замужестве за Иваном Шевелевым
и имевшую законного сына Петра, от брака коего с Обрезковой родилась она,
Марья Шевелева. Сомнению подвергался брак вышеозначенной Марьи с Шевелевым,
но из представленных документов оказалось: 1) что Алексей Венгерский признавал
сестру свою Марью и в 1873 году сам показал ее в замужестве за Шевелевым;
2) Марья Шевелева просила присутств. место об укреплении за ней имения,
купленного братом ее мужа; 3) что по свидетельству ревизских сказок Марья
Шевелева владела недвижимым имением, доставшимся ей от отца Григория Венгерского;
4) что имение это, по смерти ее, находилось во владении сына ее, Петра
Шевелева, а за смертью его разделено между детьми его, и законности этого
владения, начавшегося ранее 1745 года, никто не опровергает; 5) что
по исповедным росписям Петр Шевелев показан был в законном браке с дочерью
Марией. На сем основании Сенатом признано, что Марья Венгерская, по мужу
Шевелева, пользовалась гражданскими правами, от брака зависевшими, и передала
эти права своим детям (см. Сб. Сен. реш., т. 2. 1086).
По ст. 1340 Уст. Гражд. Суд., по истечении двух лет со дня смерти одного
из супругов прекращается право на открытие спора (основанного на незаконности
брака) о личных, соединенных с браком гражданских правах как оставшейся
в живых супруги, так и рожденных от того брака детей. Правило это основано
на изданном в 1850 году законе (Мн. Гос. Сов. 6 февр. 1850 г.), а до того
времени, по смыслу 49 и 50 ст. Х т. (изд. 1842 г.), право на открытие
упомянутого спора прекращалось непосредственно по смерти одного из незаконнобрачившихся,
и потому новое постановление простирается на браки, совершенные ранее
6 февраля 1850 года, и на детей, от этих браков рожденных. Кроме того,
до введения в действие Уложения о наказ. (т.е. до 1 мая 1846 г.), по которому
давность не распространяется на дела брачные (ст. 162), имел силу следующий
закон: если о законности брака ни от кого в течение 10 лет не будет опровержения,
то по прошествии сего срока спор не приемлется (2237 ст. Х т. изд. 1842
г.).
Примечания:
|
