Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Победоносцев К.П.
Курс гражданского права. Часть вторая: Права семейственные, наследственные и завещательные.
§ 16. Понятие о законном рождении и законных детях. – Удостоверение законности рождения. – Римское предположение о законности детей, рожденных в браке. – Постановление русского закона о сем предмете. – Право отца и родных оспаривать законность. – Отличия в иностранных законодательствахСоюз родителей с детьми устанавливается посредством рождения. Рождение
в юридическом смысле есть не только происхождение на свет живого человеческого
существа, но и происхождение от известных родителей, от отца и матери;
следовательно, рождением определяется законное значение человека как члена
семьи и рода, принадлежность к сословию, пользование соединенными с ним
правами, право имени, чести и имущества - по наследству. Всякие права
и принадлежности человека, предполагающие известное имя, состоят в зависимости
от определительности и законности этого имени, а имя удостоверяется достоверностью
рождения от известных лиц. Отсюда необходимость определить законность
рождения человека от известных отца и матери, в законном их браке: в таком
случае рождение его законное. В противном случае, т.е. если человек происходит
от известной матери, но от неизвестного отца, или от родителей вне законного
брака, - рождение его будет незаконное. Многие законодательства в самой
незаконности различают несколько степеней, признавая и за незаконными
детьми юридическую связь с известными их родителями по крови, более или
менее неполную: так различаются дети узаконенные (legitimés), дети
внебрачные (enf. naturels), дети греха (adultérins, incéstueux).
Наш закон небогат определениями и в сем отношении, ибо признает только
детей прямо законных, а всем незаконным отказывает вовсе в признании юридической
связи с родителями и родом[20].
Отношение человека к матери определяется самым событием рождения. Напротив,
весьма затруднительно определить отношение человека к отцу, когда неизвестно
или подвержено сомнению, кто законный отец его. По общему естественному
представлению, ребенка можно признать законным в том случае, когда в минуту
его зачатия оба виновника сего зачатия - отец и мать - состояли в законном
браке. Итак, когда бы, в случае сомнения и спора по сему предмету, потребовалось
удостоверить законность рождения, недостаточно было бы доказать, что ребенок
родился у известных матери и отца, состоявших в законном браке, но, сверх
того, надлежало бы еще доказать: 1) что мужчина, именуемый родителем,
а не иной кто участвовал в зачатии ребенка; 2) что минута сего зачатия
принадлежала к законному браку. Но такое доказательство решительно невозможно,
ибо зачатие ребенка принадлежит к тайнам природы, есть действие, которое
не может быть уловлено во времени со всей своей обстановкой. Итак, вместо
положительного доказательства на подобные случаи, необходимость вынудила
прибегнуть к предположению. Предоставить это предположение усмотрению
судьи было бы небезопасно и неудобно во многих отношениях, и потому у
римлян, для прекращения неизвестности, допущено было по сему предмету
твердое законное предположение, принятое и всеми новыми законодательствами.
Предполагается вообще, что супруг матери есть отец ребенка, доколе противное
не будет доказано (pater est, quem justae nuptiae demonstrant). Но и полная
свобода доказывать противное повела бы к умножению процессов и производств,
соединенных с соблазном и нарушением мира в семейной и общественной жизни,
но в сущности безнадежных по крайней неопределительности событий, служащих
предметом доказательства; с другой стороны, эти самые процессы оставляли
бы надолго в неизвестности и сомнении такие предметы, коих определительность
и достоверность имеют важное значение для государства. Поэтому все законодательства
ограничивают более или менее иски о незаконности рождения - в сроках,
в предметах доказательства и в самых лицах, имеющих право на иск.
Вышеозначенное предположение принято и нашим законом, хотя также не безусловно,
но с ограничениями. Закон наш приурочивает это предположение к следующим
случаям. Со времен Гиппократа утвердилось в науке на опыте основанное
мнение, что для правильного развития утробного младенца к рождению в свет
требуется период беременности от 9 до 10 месяцев или около 5/6 частей
года. Это наибольший, принятый и положительным законом, период беременности.
Днями этот период определяется не одинаково в разных законодательствах
- от 300 до 310 дней; в нашем законе принято 306 дней. Но вообще,
дабы ребенок мог родиться на свет живым и способным к жизни, необходимо,
чтобы до минуты рождения прошло не менее 6 месяцев или полугода. Это -
наименьший, принятый в законе, период беременности. Днями определяется
он в 180 и до 182 дней; в нашем законе принято число 180.
Ребенок может родиться в законном браке так, что беременность матери
продолжалась не менее 306 дней в течение брака, так что и зачатие и рождение
неоспоримо сходятся в период брачного сожития; но может ребенок родиться
и вскоре после брака, прежде чем истекло со времени брака 180 дней - наименьший
период беременности, производящий живого ребенка: по естеству следует
в этом случае заключить, что зачатие ребенка было ранее брака. Однако
закон наш признает ребенка законным как в том, так и в этом случае, если
только отец не отрицал законности его рождения. Покуда жив отец, он только
один имеет право отрицать эту законность; но и личное его право ограничено
условиями. Во-1-х, чтобы разрушить предположение о законности, отец должен
доказать, что он во все время, к коему относится зачатие младенца, т.е.
в течение 306 дней перед рождением был в непрерывном отсутствии, следовательно,
не мог иметь со своей женой супружеского сожития (доказательство во всяком
случае затруднительное, особливо с тех пор, как заведены повсюду железные
дороги). Приметим еще, что закон ограничивает причину невозможности одним
только предметом - отсутствием, следовательно, исключается всякое доказательство
той же невозможности на ином основании, напр., по случаю неспособности
постоянной или временной тяжкой болезни и т.п. В противном случае закон
выразился бы: по отсутствию или иной причине[21]. Во-2-х, спор самого отца не
допускается, если младенец был уже записан в метрической книге законнорожденным
и при сей записи расписался предполагаемый отец или кто другой по его
поручению. В-3-х, право самого отца ограничивается годовым сроком (двухгодовой
для находившегося за границей во время рождения ребенка) с того времени,
как он узнал о рождении ребенка (Зак. Гр. 119; Зак. Суд. Гражд., ст. 463,
465). Право отца переходит к его наследникам в таком только случае, когда
он умер прежде истечения сего срока и если не объявлял при жизни своей,
что признает ребенка законным. Но и наследники сохраняют таковое право
иска лишь в течение 3 месяцев со дня смерти отца или со дня рождения младенца,
когда отец прежде рождения его умер, и притом наследники обязаны доказать,
что мужу матери вовсе не было известно существование младенца, или по
крайней мере, что он узнал о том лишь незадолго и не успел объявить спор
против законности его рождения (Зак. Суд. Гражд., ст. 466).
Ребенок может родиться по прекращении или расторжении брака, в течение
306 дней со времени этого прекращения или расторжения. В таком случае
закон (Зак. Гр., 119 ст.) объявляет ребенка законным; притом не упоминает
особо о праве бывшего супруга, по расторжении брака, доказывать, что он
не был в течение всего этого периода в супружеском сожитии с бывшей своей
женой; но едва ли правильно будет отрицать вовсе возможность такового
иска (ст. 119).
Ребенок может родиться, по прекращении или по расторжении брака, позже
самого обширного периода беременности, т.е. позже 306 дней со дня смерти
супруга матери, или со дня расторжения брака. В этом случае все те, коих
права личные или по имуществу были бы нарушены через признание ребенка
законнорожденным, могут оспаривать законность его рождения; но право их
на иск ограничивается 6-месячным сроком со времени рождения (ст. 131).
Таким образом, во всех тех случаях, в коих существует законное предположение,
что отцом ребенка считается законный муж его матери, закон поддерживает
это предположение, предоставляя право спора лишь некоторым лицам - именно
мужу, и по нем, при особых условиях, его наследникам, но не сторонним
лицам, заинтересованным в деле. Притом надлежит заметить, что в лице мужа
иск сей имеет не одно только имущественное, но и нравственное значение;
следовательно, муж вправе оспаривать законность рождения ребенка единственно
ради законности, хотя бы с сим не были вовсе связаны интересы по имуществу.
То же следует, кажется, разуметь и о праве наследников мужа. Наследниками
в сем случае надлежит считать тех, кто исключительно признан наследниками
после умершего.
В том случае, когда законное предположение устраняется (именно когда
ребенок родился позже 306 дней по прекращении брака), закон допускает
к спору всякое стороннее лицо, имеющее в деле вещественный интерес[22].
Не должно думать, однако, что приведенными статьями Законов Гражданских
и Законов Судопроизводства Гражданского исчерпываются все возможные по
закону случаи споров о законности рождения. Во всех сих статьях разумеются
споры о законности рождения при несомненном существовании законного брака.
Но, кроме того, споры о законности рождения могут быть возбуждаемы и на
иных основаниях. Законность рождения и связанных с оным прав может быть
отрицаема, напр., на том основании, что самый брак родителей не должен
почитаться законным; что отрицается само рождение от известной матери,
отрицается тождество лица и т.п. На эти случаи, конечно, не простираются
и строгие правила о сроках и условиях спора, постановленные в указанных
статьях.
В Выс. рескр. на имя Генерал-Прокурора 14 февр. 1796 г. изъяснено, что
"развод умершего от живой или мертвой жены существовать не может". На
сем основывались и последующие решения о признании законными детей, кои
при существовании брака в качестве законного, почитаясь законными, оспорены
ни от кого не были. Муж отпустил жену по увольнительному письму, на основании
коего в 1792 г. она была обвенчана с другим. От сего брака родились дети.
Второй муж умер в 1805 г., и родственники его возбудили спор о незаконности
сих детей и брака, от коего они родились. Брак сей признан был от Синода
незаконным, а детей Гос. Совет оставил законными, так как они записаны
таковыми в актах, признаваемы были от родителей, и никем в течение 13
лет не оспорены (1817 г. д. Щепочкиных).
Может возникнуть вопрос: имеет ли право мать доказывать незаконность
рождения ребенка, который значится за ней? Надобно думать, что не имеет
она сего права, при существовании законного брака, в коем родился ребенок,
ибо в 464 ст. Зак. Суд. Гражд. сказано, что таковой матери дозволяется
объявлять о незаконности рождения ребенка лишь в том случае, когда при
производстве начатого уже о том дела от нее будет требуемо судом, в подкрепление
доказательств, признание в вине ее[23].
Ныне действующие постановления о спорах противу законности рождения вошли
в силу с изданием 6 февр. 1850 г. нового закона о судопроизводстве по
делам брачным. Тогда же постановлено, что эти новые правила не распространяются
на браки, прежде того совершенные, во всем, что правила эти изменили или
дополнили в прежних законах, ни на детей, прижитых от прежних браков (прим.
к ст. 797 ст. 2. Х т., изд. 1857 г.). Прежде действовавшими законами (122 ст.
Св. Зак. Гр. Х т., изд. 1842 г.) было постановлено, что законными почитаются
все дети, законность коих не была оспорена: 1) при жизни родителей, 2) в
течение 10 лет от рождения. Вместе с тем было постановлено, что законность
рождения считается бесспорной, когда признание детей законными оглашено
было надлежащими актами или другими событиями при жизни обоих родителей,
и потом в продолжение 10 лет не было никем оспорено. Из состоявшихся при
действии сего закона решений (напр., мнение Госуд. Совета 11 дек. 1839
г. по д. Касаткиной-Ростовской, 20 июня 1841 г. по д. Ландбергов) видно,
что вышеозначенное правило применяемо было не только к детям, рожденным
в течение брака, но и к таким, кои рождены были до брака, если только
рождение их было оглашено законным (ср. решения по д.д. Батуриной и Селенской
в Журн. Мин. Юст., окт. 1861 г. и февр. 1864 г.).
По нашим законам, главное условие законности есть незачатие ребенка в
законном браке, но рождение его при существовании законного брака; в этом
случае оставляются в стороне обстоятельства, предшествовавшие браку, если
со стороны родителей не был возбужден вопрос о сих обстоятельствах в отрицание
законности ребенка, или признанием со стороны родителей заграждено исследование
сих обстоятельств. Следуя сим началам, Государственный Совет разрешил
в 1856 году дело Аксакова. Случилось, что вдова Васильева, умершего 26
сентября 1836 года, вступила 5 февраля 1837 года, т.е. через 4 месяца
и 10 дней по смерти мужа, во второй брак с Аксаковым, и через 98 дней
после второго брака, или через 7 месяцев и 18 дней по смерти первого мужа,
родила 14 мая 1837 года сына Николая, который записан в метрической книге
рожденным от Аксаковых, и в формулярном списке у мужа матери своей назван
его сыном. По смерти отца Аксакова, вдова его предъявила право своего
сына на наследование после Аксаковых. Это послужило поводом к спору, в
коем Аксаковы доказывали, что малолетний Николай, по естественному закону
рождения, должен почитаться сыном первого мужа вдовы Аксаковой, Васильева,
ибо зачатие его относилось к периоду брачной ее жизни с Васильевым. Однако
Государственный Совет признал его Аксаковым, приняв на вид, что он родился
в законном браке матери его с Аксаковым, и сам отец Аксаков вытребовал
на имя его метрическое свидетельство из консистории и никогда не оспаривал
законности его рождения, а спор родных предъявлен уже по прошествии двух
лет со смерти отца.
Отречение отца от ребенка, рожденного в законном браке, не может быть
произвольное, голословное и негласное: отец должен объявить свой спор
и доказать его, т.е. доказать, что по обстоятельствам дела, рожденный
под именем его ребенок не мог от него произойти. В этом случае закон не
дает юридического значения одному подозрению или сомнению, доколе оно
не перешло в положительное убеждение и не выразилось в юридической форме.
Младенец, рожденный в законном браке, вступает, помимо воли родителей,
в известное законное состояние, которое можно изменить и нарушить только
прямым заявлением и доказательством. Несправедливо было бы думать, что
от непосредственного, основанного нередко на одном подозрении, происходящего
от страсти и от гнева на жену, усмотрения отца зависит признание одних
детей, рожденных женой его в законном браке, законными, а других - незаконными.
Если отец молчал, это молчание должно быть истолковано в смысле признания
законности; если он изъявлял в чем-либо свое сомнение о законности ребенка,
но не спорил в течение положенных сроков или в течение всей жизни, - его
сомнение, как бы достоверно ни было оно выражено в круге семейных и частных
отношений, не служит доказательством незаконности ребенка (см. по сему
предмету соображения Сената по делу Ширая и Заботина, Сб. Сен. реш. т. I,
N 387).
Укажем еще на следующее дело. По спору о наследстве после дворянки Марьи
Киселевой претендатели явились из разных родов, к которым принадлежала
умершая. В том числе некоторые лица доказывали родство свое с Киселевой
через Марфу Чемесову, давно умершую, а противники, опровергая права сих
лиц, спорили, что Марфа Чемесова не может почитаться законной дочерью
предполагаемых родителей и законным членом рода, так как метрической записи
о ее рождении не оказалось, а в метрике о смерти ее в 1834 году показано
ей 93 года, следовательно, рождена она, по соображению чисел, раньше брака
своих родителей. Этот спор решительно отвергнут окончательным решением
в Государственном Совете, ибо из дела обнаружилось, что Марфа Киселева
при жизни родителя своего показана в прошлом столетии три раза по исповедным
росписям его дочерью, хотя и с разнообразием в годах, и что законность
ее рождения не была никем оспорена ни при жизни ее родителей, ни после
того, в продолжение последовавшего за тем столетия; напротив того, есть
акты (справка с отказом, дарственные, купчие, закладные, ревизские сказки,
протоколы депутатского собрания), в коих она себя показывала и показываема
была матерью и родственниками дочерью отца своего Адриана Киселева (см.
Журн. Мин. Юст. 1861 г., N 6).
Солдатка Дмитриева, по взятии в военную службу мужа, осталась в деревне,
и через 4 года, по ошибочному известию о смерти мужа, вступила во второй
брак, в коем жила еще 4 года и прижила сына; но когда вернулся находившийся
в живых первый муж ее, первый брак был восстановлен, а второй признан
по решению духовного суда недействительным. Однако же сын ее от второго
брака признан законным, по решению Сената, на том основании, что в течение
брака, признанного противозаконным, родители его, находясь в сожитии,
сознавали оное вполне законным - супружеским (Сб. Сен. реш. Т. I, N 482).
Отличия в иностранных законодательствах. Вышеобъясненное предположение
о законности рождения возникло в римском законе; но у Римлян значение
его было теснее, нежели у нас допускается. Римское правило: pater est,
quem justae nuptiae demonstrant - означало: законным почитается ребенок,
зачатый в законном браке; а по нашему толкованию оно значит: законнозачатым
почитается ребенок, рожденный в законном браке. И так, когда надлежало
определить законность рождения, Римляне, следуя физиологическому закону,
поступали следующим образом: взяв известный день рождения, отсчитывали
самый меньший период беременности, т.е. 182 дня; затем от того же дня
отсчитывали самый длинный период, т.е. 10 месяцев. Разница между тем и
другим оказывалась в промежутке, обнимающем 4 месяца. Рассуждение было
следующее: зачатие ребенка не могло быть ни дальше 300 дней от его рождения;
ибо беременность дальше 300 дней не допускается; ни раньше 180 дней от
его рождения, ибо меньше этого срока плодоносная беременность продолжаться
не может. Итак, зачатие ребенка непременно должно быть полагаемо в промежуточном
периоде между этими крайними терминами. Это будет законный период зачатия;
в каждую минуту этого периода зачатие возможно, и может быть полагаемо
в интересе ребенка. Итак, если хотя в один из дней, принадлежащих к этому
промежуточному периоду, мать ребенка жила в законном браке с предполагаемым
отцом, ребенка признавали законным сыном его; в противном случае - ребенок
оставался без отца (ср. Savigny System. II. Beilage 3). Того же порядка
держится французский гражданский кодекс (ст. 312-315), включая свое предположение
в период между 180 и 300 днями. Одинакового начала с нашим держится прусский
закон. Законным почитается ребенок, зачатый или рожденный в законном браке;
минута рождения, а не зачатия служит пунктом, с коим связано предположение
о законности и о принадлежности к роду. Должно заметить, что наше толкование,
обширнейшее, оказывается и справедливее в рассуждении того, что положение
детей незаконных у нас вовсе не определено законом[24].
Примечания:
|
