Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Победоносцев К.П.
Курс гражданского права. Часть вторая: Права семейственные, наследственные и завещательные.
§ 47. Отречение от наследства. – Признаки и последствия отречения. – Потомки отрекшегося могут ли пользоваться правом представления? – Приращение наследственных частей. – Примеры и вопросы из практикиОтречение. Признаком отречения от наследства служит - или оставление
в безгласности наследственного права, или положительное выражение воли.
Кто по учиненным вызовам не явится к принятию наследства в положенные
сроки, тот признается отрекшимся от наследства. Но и наследник, налицо
состоящий, может (буде не вступил во владение и пользование) отречься
от наследства положительным объявлением своей воли в надлежащем присутственном
месте (1265, 1266 ст.).
Положительное отречение должно быть, по смыслу закона, прямое и ясное.
Закон говорит, что оно делается в надлежащем присутственном месте, и надлежащим
местом следует, конечно, считать тот суд, в ведомстве коего открылось
наследство. Когда употреблено в законе такое выражение, возникает вопрос:
какую же силу имеет подобное объявление, сделанное не в надлежащем месте?
Слово законное не должно быть без значения и надлежит полагать, что в
последнем случае наследник может, смотря по обстоятельствам дела, оспаривать
свое отречение, тогда как в первом случае это не допускается. Без сомнения,
есть существенная разница в ясности сознания и в полноте выражения воли
- между отзывом об отречении, данным суду, в коем производится дело о
наследстве, и между отзывом об отречении, данном в полиции против требования
об уплате наследственного долга.
С другой стороны, и молчание наследника ведет к предположению об отречении
только тогда, когда предположение несомнительно и молчание безусловно
(2 п. 1265 ст.). Если один наследник молчит, не предъявляя прав своих,
в то время когда другие наследники заявляют их положительным действием,
- напр., спором против завещания умершего, такое молчание само по себе
не считается отречением (ст. 1267).
Последствия отречения: во-1-х - для самого отрекшегося. Отклоняя от себя
возможные выгоды наследства, он освобождается и от всех тягостей, на нем
лежащих. Кто отрекся, тот не обязан платить долги, лежащие на наследстве
(ст. 1268). Разумеется, отречение действует только в круге прав и обязанностей
по имуществу (ст. 1104); от сего отречения, стало быть, не зависят прочие
права, в силу рождения и родства переходящие, как то: право имени, чести,
состояния и т.п.
Во-2-х - для самого наследства. Отрекшееся лицо исключается из числа
наследников. Если отрекшийся был единственным наследником после умершего,
т.е. если при нем не было никого другого, с кем бы надлежало считаться
и делить наследственное имение, в таком случае наследство переходит в
дальнейшую линию и степень, т.е. к тем лицам, которые, за выбытием отрекшегося,
имеют ближайшее право наследовать. А когда за отрекшимся не оказывается
вовсе кровных родственников, наследственное имение становится выморочным.
В лице отрекшегося потомки его могут ли пользоваться правом представления?
Большей частью признается, что не могут. Говорят: представлять можно только
лицо, умершее до открытия наследства; кто жив еще в эту минуту, того представлять
нельзя, а отрекшийся не может и по аналогии быть уподоблен умершему; он
только исключается из счета наследников. Вследствие того из права представления
в том виде, как оно установлено во многих законодательствах, практика
делает такой вывод, что представление не допускается в лице отрекшегося
или неспособного к наследованию[71].
И у нас делают такой же вывод из буквального смысла 1123 ст. Но если нет
наследства по праву представления, возможно ли быть наследником мимо сего
права? У нас и на этот вопрос многие отвечают отрицательно. В других законодательствах
(напр., во французском Code Civ. 743, 745) закон допускает возможность
наследования нисходящих и боковых родственников или по праву представления,
или в свое имя (de leur chef), и случается, что лицо, не могущее воспользоваться
первым правом, наследует в силу последнего, от чего по тамошнему закону
зависит немаловажное различие в дележе наследства и в учете наследственной
доли. Но наш закон допускает наследование потомства в лице посредствующего
члена лишь по праву представления (ср. ст. 1123, 1127, 1128, 1136), не
связывая наследственного права с определенными степенями родства; следовательно,
где право представления невозможно, там едва ли есть место наследственному
праву по нашим законам. И потому, когда бы, напр., после умершего вотчинника
остались сын с детьми, да дочь, выделенная при жизни родителя, и сын отказался
бы от наследства, то оно пошло бы не к детям сына, а к дочери. Такого
мнения многие держатся; но едва ли можно согласиться с ним, по ближайшему
соображению сущности права представления. Не следует смешивать это право
с наследственным. Нельзя наследовать в одно время после двух лиц в одном
и том же имуществе. Наследство открывается в одном только лице, идет от
одного только лица к известному наследнику, в силу непосредственного отношения
между ним и умершим вотчинником. Ошибочно будет предполагать в сем отношении
еще какое-либо посредствующее лицо, посредством коего должно усовершиться,
вступить в полную силу непосредственное право. Внук, наследуя после деда,
получает наследство не от отца своего, а от деда, в силу непосредственного
отношения к деду, и в таком наследстве нет никакой нужды допускать неестественное
предположение или вымысел, будто бы наследство идет сначала от деда к
сыну его и уже через него к его сыну, т.е. к внуку. Хотя нельзя иметь
внука, не имев сына, по природе, но это посредство необходимо лишь для
передачи крови и для установления родства, а как скоро событие рождения
совершилось и родство возникло, между дедом и внуком устанавливается непосредственное
родственное отношение, следовательно, и непосредственное наследственное
право от первого к последнему, буде при смерти первого сын его, а отец
последнего, состоящий в ближайшей степени родства, не оказывается в живых,
в противном случае он исключает своего сына.
Если так, то что же значит и в чем практически выражается право представления?
Надо оговориться от недоразумения: право представления не есть самостоятельное,
органическое право; это юридический термин, означающий одно из качеств
наследственного перехода и раздела, но не корень наследственного права.
Право представления возникло у Римлян, но в римском праве сам термин этот
был неупотребителен, а сущность правила о представлении состояла в следующем.
По общему положению, ближайшая степень в каждом классе наследства исключает
дальнейшую, посему в строгом смысле дальнейшие степени не могли бы участвовать
в наследстве наравне с ближайшими; напр., при живом сыне умершего вотчинника
не участвовали бы в наследстве потомки умершего сына. Право представления
давало таким потомкам возможность, в дележе наследства, заступать место
своего родителя, умершего прежде открытия наследства, уравниваться именем
его в ближайшую степень, и в таком случае они участвовали в наследстве
поколенно и делили между собой поровну всю долю ближайшей степени, на
место коей вступали. (В 4-м классе наследства право представления вовсе
не допускалось.) Таким образом, сущность права представления состояла
у Римлян и состоит повсюду в том, во-1-х, что близость степени теряет
безусловное свое значение; во-2-х, что в разделе наследство дробится не
по счету живых лиц, а по счету колен (in stirpes). Затем всякое противоположение
собственного наследственного права с наследственным правом по представлению
не имеет юридического основания[72]. По сим соображениям и употребленное
в наших законах выражение: "наследуют по праву представления", следует
по всей справедливости разуметь в том смысле, что представлением определяется
не основное право, а образ наследования. Этот образ наследования надлежит
ли устранять, заодно с правом наследования, во всех тех случаях, когда
лицо, которое надлежало бы представлять, находясь в живых в минуту открытия
наследства, оказывается или неспособным к наследованию (ср. Ул. о нак.
1566), или лишенным прав состояния, или отрекшимся от наследства. Думаю,
что нет. Во всех этих случаях не оказывается в ближайшей степени лица,
способного к принятию наследства, следовательно, вместо него могут вступить
его потомки, не теряющие кровной через него связи с умершим вотчинником
- по праву представления. Хотя закон ограничивает, по-видимому, право
представления случаем смерти представляемого лица (1127: за смертью..
когда и сих в живых не находится:), но едва ли справедливо будет придавать
этому ограничению тесное, исключительное значение. Эти выражения: буде
в живых не находятся, означают существенно невозможность самому лицу,
к коему доходит наследство, лично им воспользоваться, отсутствие, выбытие
из счета живых наследников сего лица; эта невозможность может быть физическая,
но может быть и юридическая - последствия в том и другом случае одинаковы,
ибо нет основательной причины к различию. Была бы причина, когда бы в
праве представления предполагалось, что представляемый передает представителю
свое право; тогда бы следовало признать, что неимеющий права сам и передать
его не может; но здесь нет никакой передачи, а наследник по представлению
наследует, как выше сказано, не после представляемого, а прямо после умершего
вотчинника, в свое имя, хотя и с представлением; следовательно, представление
(т.е. участию в наследстве по крови в степени родителя, не состоящего
налицо) не препятствует то обстоятельство, что представляемый физически
жив, но лишь юридически не существует для наследства. Словом сказать -
физическая смерть не есть существенный момент в праве представления.
Представим себе, что после умершего вотчинника родной сын его оказывается
лишенным прав состояния. Могут ли получить за него дети его наследство
после деда, в силу представления? Если родной сын лишен отцом наследства
по прав. 1566 ст. Улож о наказ., могут ли наследовать дети сего сына после
деда своего? Если родному сыну (при детях) предоставлено отцом его по
завещанию имение только в пожизненное владение, и прямого наследника не
означено, - могут ли дети сего пожизненного владельца считаться прямыми
наследниками после своего деда? (Ср. д. Курносовой в 1 Общ. Собр. Сен.
5 октября 1873 г.) Если родной сын отрекся от наследства после отца, могут
ли дети сего сына наследовать после деда? Думаем, что могут во всех указанных
случаях. В лице лишенного прав состояния разрушаются права семейственные,
следовательно, и наследственные. Посему в отношениях семейственных и наследственных,
коренящихся в прежнем состоянии осужденного, должны почитаться разрушенными
права как самого осужденного, так и детей его, прижитых после осуждения;
но для детей, прижитых до осуждения, права сии остаются неприкосновенными
(Улож. о наказ. ст. 24, 27), что признано положительно и законом, 28 ст.
Улож. о наказ. В лице лишенного наследства исключительно устраняется его
личное наследственное право, но как вместе с тем не разрушаются семейственные
права и отношения ни его, ни детей его, то наследственное право сих последних
относительно деда остается неприкосновенным. Также и отрекшийся от наследства
отрекается лично за себя, и даже власти не имеет отречься за детей своих
(когда бы они ни родились - прежде или после отречения), следовательно,
нельзя предположить, что в силу сего отречения устраняются кровные семейные
отношения внуков к деду, и, стало быть, право их наследовать после деда.
Внуков нельзя устранить от наследства после деда потому только, что они
отреклись от наследства после отца, ибо всякое наследственное отношение
есть единое отношение одного лица к одному же лицу, и наследство после
отца не смешивается с наследством после деда. Также, с другой стороны,
и по той же причине нет основания устранять внуков от наследства деда
за тем только, что отец их от сего наследства отрекся. Юридич. Вестн.
1872 г., N 1.
Отречение от наследства есть только отрицательный акт воли. Его невозможно
соединять с изъявлением положительной воли о том же имуществе. Отрекаясь,
наследник вовсе и решительно устраняет свою волю от наследства; стало
быть, он не вправе отрекаться в пользу того или другого лица или того
или др. употребления. Так, Сенат признал в этом отношении недействительным
отзыв, в коем наследник архим. Платона, отрекаясь от наследства, передал
оное в распоряжение архиерея на богоугодные дела: этому отзыву присвоена
только сила простого отречения (реш. 1 Общ. Собр. Сен. 1871 г.).
С отречением от наследства связан вопрос о так называемом приращении
наследственных долей (Anwachsungsrecht, jus accrescendi). Об этом предмете
нет никаких определений в нашем законодательства; но, имея в виду, с одной
стороны, правило 1254 ст., что право на открывшееся наследство принадлежит
наследникам с самой кончины владельца, а, с другой стороны, естественное
действие отречения, т.е. исключение отрекшегося лица из счета наследников
и из дележа, - необходимо признать, что доля отрекшегося, обращаясь в
состав целого наследства, идет к приумножению доли других наследников,
если они имеются. Но затем возникает другой вопрос: обращается ли она
в общий состав наследства безразлично и идет в дележ между всеми или обращается
в удел тех лиц, кои вместе с отрекшимся имели особое совокупное право.
К решению этого вопроса надлежит заметить, что наше наследственное право
вообще различает род и качество наследственных имений, а наследство делит
по линиям (1121), чем уже определяется доля каждой линии. Итак, если имение,
следовавшее отрекшемуся лицу, причиталось ему по исключительному праву
его линии (напр., родовое, подлежавшее возврату в свой род, или благоприобретенное,
следовавшее в род отца - ст. 1163), и в той же линии, за отречением,
не осталось других наследников, то имение становится выморочным; если
остались в той же линии другие, кому в отсутствии отрекшегося следовало
бы имение, то доля его обращается к ним. Если отрекшийся должен был наследовать
по праву представления совокупно с другими лицами в равной степени, то
доля его обращается к ним исключительно, хотя бы у умершего вотчинника
были еще другие наследники, лично за себя или по праву представления за
другое лицо. Вообще руководящим правилом в настоящем случае может быть
принято следующее положение: отречение служит в пользу того, кто при отрекшемся
наследнике получил бы менее. Напр., если брату умершего приходилось бы
делить наследство с тремя сыновьями другого брата, доля его оставалась
бы все та же, сколько бы ни было племянников, следовательно, и с отречением
одного из них он ничего не приобретает, а приобрести могут братья отрекшегося.
Отречение от наследства считалось безвозвратным в римском праве. Но,
по французскому закону, отрекшийся от наследства может еще вернуть свое
отречение, если между тем имение не принято другим наследником. Сверх
того, отречение может быть уничтожено, если оно учинено во вред кредиторам
наследника (Code C. 788, 799). Наш закон не упоминает о подобных случаях;
следовательно, надлежит думать, что отречение, в установленной форме совершенное,
безвозвратно, по крайней мере относительно тех лиц (другие наследники,
казна), коими вследствие отречения приобретаются права на имение.
Примеры и вопросы из практики
А. Бегичев, объявив себя наследником к имению Маламы, после того подал
в суд прошение о том, что не намерен воспользоваться оставшимся наследственным
имением, но предоставляет оное в пожизненное владение вдове умершего племянника
Маламы, а по смерти ее в пользу университета. Сенат признал, что Бегичев,
однажды отказавшись положительно от права на наследство и тем самым устранив
себя, не мог уже передавать сие право никому другому (Сб. Сен. реш. II,
N 386). В практике Кассационного Департ. Сената отречение условное, в
пользу других наследников, не допускается (1877 г., N 24, 1878 г.,
N 243).
Б. В отдельной записи отречение, хотя и несовершеннолетним сделанное,
Государственный Совет признавал действительным, ибо запись писана не на
продажу или заклад имения несовершеннолетних, а на выдел имущества в пользу
их самих, причем родной отец, выдавший запись, заступал им место опекуна
и попечителя (мнение Государственного Совета 1852 г. по делу Денисовых).
Отречение от наследства, сделанное несовершеннолетней без согласия попечителя,
как заключающее в себе уступку прав, признано недействительным по реш.
Моск. Общ.. Собр. 1856 г. по делу Гамалея.
В. По делу Красномилашевич (Сб. Сен. реш. т. I, N 38) Сенат признал действительным
отречение от наследства по завещанию, выраженное в прошении Палате, по
поводу явки завещания, в допросе пред Палатой, а домашнем условии, в объявлении
заседателю по случаю ввода. А по делу Зевиной (там же N 278) Сенат нашел,
что отречение производится по закону посредством объявления в надлежащем
присутственном месте, но со стороны Зевиной (наследницы по завещанию)
обряд сей не соблюден, а отказывалась она только от удовлетворения претензии
Левина к завещателю, потому единственно, что имение, дошедшее к ней по
наследству от мужа, употреблено на погашение числящихся на нем же взысканий,
каковой отзыв не составляет отречения, облеченного в законную форму. Сравни
еще Сб. Сен. реш. т. II, N 321.
Касс. реш. 1872 г., N 1014. Достаточным доказательством отречения от
наследства принято нотариальное условие, в коем наследник сознает, что
получил все, следовавшее ему, и что остальные части наследства принадлежат
прочим наследникам.
Г. По смерти Льва Шаховского в 1831 г. учреждена была опека, а в 1849 г.
сын его Владимир, еще в 1834 г. достигший совершеннолетия, объявил суду,
что отказывается принять отцовское имение и платить долги его. Это отречение
Сенат (Сб. Сен. реш. II, N 640) признал недействительным по следующим
соображениям. Владимир Шаховской в 1832 г. писал к опекуну о принятии
и сохранении отцовского наследства, в 1833 г. изъявил согласие на продажу
наследственной движимости, в 1846 г. входил в распоряжение имением и брал
из него лошадей. Уплата кредиторам производилась из движимости, а потом
из продажи недвижимого имения, следовательно, доходы оного шли на наследников.
Притом нельзя через 5 лет по пришествии в совершеннолетие отказываться
от наследства, когда первым условием закона поставлено дать отзыв о долгах,
и кредиторов нельзя заставить, чтобы ждали 15 лет такого отзыва от наследников. -
Касс. реш. 1873 г., 30 мая N 783 признано, что после утверждения в правах
и ввода во владение отзыв об отречении от наследства не имеет силы.
Д. По делу Рахманинова (реш. Моск. Общ. Собр. 1853 г.), к родовому материнскому
его имению предъявили права Норовы и Казначеевы. На решение Гражданской
Палаты, не признавшей сих прав, жаловались одни Норовы и утверждали в
Сенате, что объявление удовольствия на решение и упущение жалобы со стороны
Казначеевых равносильно отречению, следовательно, часть, Казначеевым подлежащая,
должна следовать в силу приращения Норовым, по единству наследственного
права. Но Сенат отверг такое рассуждение, признав, что отречение производится
положительным о сем объявлением; а объявление удовольствия на решение
судебного места о правах подтверждает силу сего решения.
Е. В решении 1 Общ. Собр. Сен. 15 апреля 1860 г. по делу Пастуховых выражено,
что отречение от наследства, сделанное лицом, объявленным в несостоятельности,
за силой публикации, лишающей должника распоряжения всем имуществом, могло
быть действительно только в случае удовлетворения долгов его из собственного,
принадлежащего ему имения. По тому же делу впоследствии Сенат рассудил,
что лицо, считавшееся по решению низшей инстанции наследником после дяди,
принявшее в сем звании капитал и пользовавшееся оным, не лишается права
отказаться от наследства, когда после того решением высшего суда оно признано
в сем капитале наследником не после дяди, а после отца. Журн. Мин. Юст.
1864 г., N 12.
Отречение от наследства лица, объявленного несостоятельным, не имеет
решительной силы: оно действительно лишь потолику, поколику не нарушает
права третьих лиц, т.е. кредиторов несостоятельного, на всю массу его
имуществ. Итак, по просьбе кредиторов, такое отречение может быть признано
недействительным. См. реш. Сен. (2 Отд. 3 Департ.) 27 марта 1873 г. по
делу графа Комаровского, сл. в Общ. Собр. 7 июня 1874 г.
В Касс. реш. 1884 г., N 50 разъяснено, что правом отречься от наследства
наследник может воспользоваться лишь настолько, насколько это не лишает
кредиторов его возможности получить удовлетворение своих претензий, так
как, по ст. 1547 Зак. Гр., уступка своего права недействительна, если
учинена во вред третьему лицу. Следовательно, при неоплатности долгов,
при неимении другого имущества на удовлетворение кредиторов, отречение
от наследства может быть признано недействительным, но, конечно, лишь
в интересе кредиторов и только в размере их претензий.
Ж. После Прушинской осталось имение, заключавшее в себе, между прочим,
претензию на мужа, ее пережившего. После смерти мужа, Прушинского, имущество
перешло к внучке его, сыновней дочери, Еловицкой. Две дочери Прушинского,
наследницы материнского имения, стали требовать с Еловицкой, как преемницы
отцовского имения, удовлетворения означенной претензии. Еловицкая, опровергая
этот иск, доказывала, что претензия эта не существует, так как сами истцы
уступили ее отцу по мировой сделке с ним. Но решением суда признано, что
такой уступки не было и что претензия существует. Тогда уже и Еловицкая
заявила права свои на участие в той же претензии, в качестве наследницы
после бабки своей, Прушинской. Суды отвергали это право Еловицкой, рассудив,
что как она сама оспаривала эту претензию, отвергая ее существование,
то тем самым отрекалась от наследства после бабки. Но Государственный
Совет признал право Еловицкой, рассудив, что спор против взыскания, составляющего
ценность наследства, нет основания признать в одинаковой силе с отречением
от сего наследства (мн. Гос. Сов. 21 мая 1872 г.).
Если отречение было сделано условное, то теряет свою силу с уничтожением
условия. По делу Филипповой (Сб. Сен. реш. II, N 955) Сенат признал: хотя
Филиппова и отказалась от указной части после мужа в прошении, но под
условием бывшего за ней пожизненного владения домом; но как последующими
решениями она лишена сего пожизненного владения, назначенного ей по завещанию
мужа, то с уничтожением сего условия должно быть для нее восстановлено
право на получение указной части.
З. По делу Титовой Сенат (Сб. Сен. реш. II, N 900) не признал действительным
отречение от наследства, выраженое ею условно, и притом не подлежащему
судебному месту.
Подлежащим присутственным местом, коему должно быть сделано отречение
от наследства, признается, по ст. 1408 Уст. Гражд. Суд. (см. Касс. реш.
1867 г., N 177, 1869 г., N 15, 1872 г., N 776), тот суд, от которого зависит
разрешить передачу охраненного имения явившимся наследникам, т.е. которому
наследственное имущество, по месту нахождения, роду и цене его, подведомо.
Объявление об отречении от наследства, при отсутствии спора, не требует
какого-либо признания или утверждения со стороны суда. Касс. реш. 1872
г., N 776; 1876 г., N 476; 1880 г., N 27.
И. Имение Попова продавалось за долг в 3.000 р., но торги не состоялись
и велено, уничтожив их, принять от Попова сумму долга и возвратить ему
имение. Как между тем Попов умер, то велено вызвать к выкупу его наследников,
и они приняли имение с выкупом, а впоследствии стали отрицаться от наследственных
долгов, утверждая, что получили имение не по наследству, а по выкупу.
Они отрицаются несправедливо, ибо и выкуп имения предоставлен им, поколику
они наследники, следовательно, неправильно освобождать их от последствий
принятия наследства (ср. Сен. реш. 1, N 323).
J. Дмитрий Хрущов, получив имение после отца, не получил наследства от
матери, почему и отказывался от ответственности за долги ее. Но Сенат
рассудил, что мать его, овдовев по смерти мужа своего Хрущова, просила
о выделе ей указной части, и хотя не получила ее, но право на выдел сохранила
себе и своим наследникам. А как Дмитрий Хрущов получил все отцовское имение,
то у него в составе сего имения должна находиться и указная часть его
матери, следовательно, буде он согласится принять ее, то должен отвечать
за долги матери, а буде отречется, то сия часть должна быть выделана на
удовлетворение ее кредиторов (Сб. Сен. реш. II, N 595).
Примечания:
|
