Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Победоносцев К.П.
Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства.
§ 27. Действие давности на обязательства. – Погашение права на иск. – Начало исчисления давности. – Открытие права на иск. – Исчисление давности в срочных и бессрочных договорах, при периодическом исполнении, по обязательствам главным и зависящим. – Перерыв давности – признанием долга. – Постановления русского закона о сем предмете.Во всех вышеприведенных случаях прекращается, уничтожается самое обязательство,
юридическое отношение в существе своем, уничтожается самое основание требования
и обязательства. Но могут быть случаи, когда, независимо от сущности самого
обязательства, погашается право на иск по обязательству, право требовать
удовлетворения по оному. Это происходит от действия времени, давности.
О давности вообще сказано там, где речь идет о свойствах владения. Там
же объяснено, что не должно смешивать давность владения, превращающую
его в право собственности, с давностью, которою погашается право на иск.
Эту последнюю давность необходимо теперь объяснить в связи с правом по
обязательству. При каких условиях право иска по обязательствам погашается
посредством давности? Что требуется для этого погашения?
Прежде всего заметим, что здесь погашается не самое право по обязательству
в своей сущности: оно не зависит от времени. Погашается право требовать
исполнения (в результате это все равно, но идея не одна и та же). Стало
быть, необходимо, чтобы это право возникло, явилось в действительности,
сделалось действительным, настоящим правом, способным к осуществлению,
а не было только правом будущим, возможным правом - in potentia. Чего
еще нет, о погашении того и речи быть не может. А возникновение такого
права не всегда совпадает с минутой заключения договора или выдачи обязательства.
Договор может быть связан со сроком или условием: тогда при самом заключении
договора между обеими сторонами немедленно возникает юридическая связь,
которой они не могут разорвать без нового соглашения, и в этом смысле
каждая сторона имеет право на волю или действие другой стороны, в чем
эта другая сторона связала себя. Но в эту минуту каждая сторона может
сказать себе: я могу оставаться спокойной до тех пор, пока совершится
то или другое событие, наступит срок, настанет условие: тогда у меня будет
право действовать, тогда я получу право немедленно требовать исполнения.
Как только наступит эта минута, сторона может сказать себе: я имею право
требовать исполнения хоть сейчас же. Таким образом, в договоре оказываются
следующие важные моменты: 1) право рассчитывать на исполнение, 2) право
требовать исполнения, 3) самое предъявление требования об исполнении.
Сила давности основывается на том предположении, что лицо, имевшее право
требовать, не осуществило этого права в течение известного времени, стало
быть вовсе не желает осуществить его, или достигло уже цели своего права
другим путем, мимо требования у власти. Это предположение возможно только
при осуществимости права. Стало быть, давность может начаться только с
того времени, когда таковое право возникло: не раньше, ибо раньше было
только право рассчитывать на исполнение, было спокойное состояние ожидания,
столь естественное, что нельзя это ожидание, это молчание поставить в
вину молчавшему лицу: нельзя обвинить его в бездействии, когда оно не
имело еще права действовать, - и не позже, ибо именно с той минуты, как
лицо получает право действовать, требовать, оно несет ответственность
за свое бездействие и молчание.
Другой вопрос: когда именно возникает это право требовать исполнения
по договору? и вследствие чего оно возникает?
Оно возникает вследствие нарушения договора или вообще вследствие такого
нарушения, которым возбуждается иск.
Я владелец имущества: стороннее лицо нарушает мое спокойное владение,
вторгается в область моего права, наносит своим действием вред моему имуществу
или моей личности. С той минуты, как это действие совершилось, для меня
возникает право требовать себе удовлетворения. Стало быть, с этой же минуты
начинается для меня и течение давности, которой погашается мой иск. Но
надо заметить, что начальный пункт этой давности определяется независимо
от обстоятельств, относящихся к личности потерпевшего нарушение: право
иска основывается на самом действии нарушителя и возникает вместе с этим
действием. Стало быть, хотя бы это действие долго оставалось неизвестно
лицу, потерпевшему нарушение, все-таки срок давности будет считаться с
минуты нарушения, а не с той минуты, когда оно дошло до сведения лица
потерпевшего. (Есть исключения, но они допускаются по особым соображениям.)
Я вступил в договор с другим лицом, напр., дал ему деньги взаймы на срок.
Приходит срок: должник приносит мне деньги. Здесь - исполнение договора,
нет нарушения. Приходит срок: должник не является с деньгами. Здесь со
стороны его - нарушение договора: он не исполнил договора, заставил меня
ждать. С этой минуты начинается мое право - требовать. Это ясно, коль
скоро понятие нарушения по силе самого договора связано с известным условием,
сроком или ясным признаком, когда сторона предоставила себе право требовать
не иначе как по наступлении известного события известного времени. Но
когда такого ясного признака нет, возникает сомнение. Именно: нередко
случается, что по договору сторона предоставляет себе право требовать
исполнения, когда ей вздумается, по своему усмотрению, напр., при бессрочном
займе, при поклаже - по востребованию, при бессрочной ссуде и пр. Ясно,
что здесь право требования возникает в минуту совершения договора; но
также очевидно и то, что в эту минуту, до тех пор пока лицо, имеющее право,
не потребовало еще исполнения, не может быть речи о нарушении со стороны,
обязанной исполнить. Спрашивается теперь: с какой именно минуты в подобных
договорах начинается течение давности, погашающей право требования: с
той ли самой минуты, когда заключен договор и возникло право требовать
исполнения, или с той минуты, когда явилось нарушение договора, т.е. когда
заявлено требование исполнения? Вопрос этот принадлежит к числу самых
спорных в гражданском праве, и разные юристы разрешают его различно. Одни[9]
полагают, что не следует дожидаться нарушения во всех тех случаях, когда
от усмотрения стороны зависит предъявить требование во всякую минуту,
начиная с минуты заключения договора, и потому начинают течение давности
с этой последней минуты. Другие, и в том числе Савиньи (Sist. V. 282,
292) доказывают, что лицо, имеющее право по договору, можно обвинить за
молчание в течение давности не иначе как с того времени, когда требование
предъявлено и явилось понятие о нарушении. Кажется, это последнее мнение
основательнее. Действительно, во всякой давности предполагается небрежение
об иске. Можно ли же допустить понятие о небрежении, когда оставление
вещи в свободном пользовании или хранении у обязанного лица происходит
из сущности самого договора, когда вещь отдана именно на таком условии:
оставь у себя, пользуйся спокойно, пока мне не понадобится, пока я не
потребую? И в договорах другого рода вещь после срока может еще оставаться
в руках обязанного лица с согласия кредитора, но то будет по соглашению,
по снисхождению кредитора, а здесь вещь остается у должника не только
по воле кредитора, но и по сущности договора. Здесь, стало быть, течение
давности начинается не с заключения договора или передачи вещи: покуда
нет еще повода к требованию, нет нарушения. А поводом к требованию служит
здесь определившаяся воля кредитора - требовать свою вещь назад: как скоро
эта воля заявлена, начинается нарушение, начинается течение давности.
Бывают случаи, когда должник обязывается удовлетворить по обязательству
не позже означенного срока, по первом требовании или приглашении (напр.
вексель, заемное письмо, через три месяца по предъявлении): это делается
для ограждения должника, чтоб требование не застало его врасплох, чтоб
он имел время собрать свои силы и приготовиться к исполнению. В таком
случае и течение давности начинается не иначе как по прошествии этого
срока.
Иногда случается, что договор об употреблении вещи писан хотя и без срока,
но с обозначением специальной цели употребления; напр., я доверяю банковый
билет в залог по поставке рельсов для саратовской железной дороги или
даю в ссуду тарантас - съездить в Тифлис и обратно. В таком случае можно
определить, когда окончится течение договора и возникнет право требования,
с совершением цели, с окончанием поставки, с возвращением из Тифлиса.
С этого времени, стало быть, начнется и течение давности.
Остается еще сказать, каким образом исчисляется течение давности по договорам
в тех случаях, когда исполнение договора состоит в действиях, периодически
повторяющихся или возобновляющихся. Эти периодические действия относятся
или к дополнительному обязательству, зависящему от главного, или сами
по себе составляют сущность главного обязательства, напр. 1) проценты
при займе на 10 лет, 2) поставка ежемесячная в течение 10 лет.
Возьмем сначала первый случай.
Здесь может быть речь о погашении давностью иска по главному обязательству
и по обязательствам зависящим в особенности.
Представим сначала договор, заключенный на определенное время, с обязанностью
производить ежегодную плату или платить проценты, - напр., заем из процентов
на 10 лет или наем земли на 10 лет из наемной ежегодной платы. Здесь,
хотя бы в течение всего 10-летнего срока ежегодные платежи не производились
и не было требования об исполнении зависящего обязательства, от этого
нисколько не зависит право требовать исполнения по главному обязательству,
т.е. возвращения денег или имения, ибо до наступления срока главному обязательству
ни в каком случае нельзя было требовать по оному исполнения. Давность
по главному обязательству начинается с той минуты, как открылось право
на это главное требование. Но это право может отдалиться и за пределы
первоначального срока, когда, напр. должник оставляет у себя деньги и
по истечении 10-летнего срока займа, а кредитор продолжает принимать от
него проценты: этим кредитор показывает, что он возобновляет договор с
должником и возобновляет уже на неопределенное время, зависящее от своей
воли. В таком случае течение давности для кредитора начинается с того
времени, за которое в последний раз были ему уплачены проценты.
Отсюда возникает иногда для кредитора необходимость доказать, что проценты
были ему уплачены или зависящее обязательство исполнялось должником не
ранее известного времени, т.е. что он, кредитор, не потерял давностью
права на иск по целому обязательству. Обыкновенно квитанции в уплате процентов
по займу и пр. считаются важными для должника, доказывающего ими уплату
за такой-то срок, и потому хранятся должником. Но в настоящем случае для
должника, желающего доказать, что кредитор утратил свое право на иск давностью,
требуется удостоверить, что он должник, не уплатил денег, а для кредитора
важно удостоверить, что он получил уплату не ранее такого-то времени.
На этот случай кредитор, выдавая квитанцию должнику в уплате процентов,
может требовать от него контр-квитанцию; но обыкновенно кредиторы, получая
уплату, не предвидят в будущем надобности доказывать, что нет пропуска
давности, и потому почти никто не требует подобных документов. А они могут
понадобиться, напр., когда обе стороны или одна из них не имеют ясного
сознания о времени платежей.
Петр выдал Ивану заемное письмо на три года в 1840 г. В 1843 г. минул
срок; но Иван не представил заемного письма ко взысканию и не требовал
уплаты капитала, а продолжал ежегодно получать проценты по займу. Так
велось, напр., до 1850 г. Петр каждый год получал от Ивана квитанции в
уплате процентов, и эти документы хранились у должника Петра, а Иван,
довольствуясь получением денег, не заботился требовать от Петра, чтобы
он каждый раз отмечал уплаты процентов на подлинном заемном письме: кто
же об этом заботится? Но в 1851 г. умирают оба: и кредитор Иван, и должник
Петр. Остались дети: у Ивана - Сергей, имеющий право требовать, у должника
- сын Федор, обязанный платить. Но за смертью контрагентов заемное письмо
несколько лет лежало в бездействии, завалившись в бумагах кредитора; сын
должника Федор и не знал об этом долге отца и не заботился платить ни
капитал, ни проценты. Наконец, лет через шесть, в 1857 г., Сергей находит
это заемное письмо и предъявляет его ко взысканию на Федора. Федор видит
возможность избавиться от платежа и, замечая, что акт писан в 1840 г.
на три года, срок ему кончился в 1843 г., что с этого времени до 1857
г. протекло 14 лет без представления ко взысканию, доказывает, что заемное
письмо утратило свою силу. Это несправедливо, потому что уплата процентов
по этому письму, доказывающая возобновление обязательства, совершилась
в последний раз в 1850 г., только за семь лет до предоставления ко взысканию.
Но кто же это знает? Единственное доказательство уплаты процентов находится
в руках должника и он скрывает его, а кредитор не имеет у себя контр-квитанций.
Второй случай - погашение давностью зависящего, дополнительного требования
в отдельности.
Когда требование по главному обязательству, напр., требование капитала,
погашается давностью, то, разумеется, погашаются вместе с тем и требования
зависящие, напр., требования о процентах. Но погашение зависящих обязательств
может совершиться и независимо от требования по главному обязательству.
Напр., я отдал дом внаймы на 12 лет в 1840 г. За первый год я получал
наемную плату; за второй 1842 г. и за третий 1843 г. не получил, а за
1844 и т.д. продолжал получать. В 1852 г. кончается срок по контракту.
В 1854 г. я требую, чтобы мне заплатили наемную плату за 1842 и 1843 гг.
Не имею права. Требование мое уже погашено давностью.
По тому же правилу погашается право требовать отдельного действия, когда
периодическое совершение этих действий составляло самую сущность договора.
Пример - в поставке.
Чтобы право иска решительно было погашено давностью, для этого нужно,
чтобы в течение определенного срока лицо, имеющее право требовать, оставалось
в спокойном состоянии молчания, бездействия, - не требовало, оставило
свое право без употребления. С этим связано, как сказано выше, предположение
о небрежении имеющего право и, сверх того, предположение, что по предмету
требования, по всей вероятности, последовало исполнение, когда кредитор
так долго не требовал удовлетворения.
Это спокойное состояние прерывается, это предположение уничтожается следующими
событиями:
1) Признанием долга со стороны обязанной, так что со времени этого признания
начинается новое течение давности для имеющего права требовать. Если должник
сознает долг, стало быть, нельзя еще обвинять кредитора в небрежении о
своем праве, нельзя предположить, что требование погашено. Но такое сознание
должно выразиться не просто в слове, а в форме юридического действия.
Такова будет, напр., выдача нового акта о долге со стороны должника, уплата
процентов по обязательству, уплата части капитала, установление залога
или поручительства по тому же обязательству и т.п. Не имеет такого значения
ни одностороннее напоминание должнику о долге со стороны кредитора, ни
передача права по обязательству третьему лицу, если в этих действиях должник
сам не принимал участия.
2) Спокойное состояние прерывается действительным, формальным предъявлением
иска или требования.
По русскому закону, договор прекращается, если от срока, назначенного
для прекращения его действия, протекла 10-летняя давность, и договор не
был представлен ко взысканию (Зак. Гражд. 1549; Уст. Вексельн. 94, 95).
При существовании этого закона возникало сомнение: как исчислять давность
по обязательствам, писанным без срока, по востребованию или по предъявлению.
Вопрос этот разрешен законодательством в 1862 г. Земскую давность по долговым
обязательствам бессрочным и выданным сроком до востребования положено
считать со дня представления такого обязательства ко взысканию. Сверх
того, определенным началом течения давности по таким актам признается
смерть заемщика: если со времени смерти его совсем не было взыскания по
акту, то наследники его освобождаются от ответственности (Зак. Гражд.
1259, прим.; 1549). Закон этот признается новым, и потому сила его не
распространяется обыкновенно на дела, предшествовавшие его обнародованию:
до издания сего закона предполагается, по-видимому, что надлежало считать
давность со времени написания таких актов (ср. Зак. Гражд. 2123 и прим.).
При постановлении сего закона законодательство не выразило общего начала,
из коего вытекает новое постановление. Может быть по этой причине сохранные
расписки, писанные без срока, по востребованию, не подчинены действию
вышеозначенного правила для бессрочных актов. Для давности по сохранным
распискам установлено законом 1860 г. особое правило (ср. Касс. реш. 1867
г., N 97). Сохранные расписки не подлежат действию давности во все время
жизни приемщика. По смерти его, наследники его обязаны, в течение шести
месяцев с открытия наследства, вызвать отдатчика поклажи через публикацию
в ведомостях, и в таком случае отдатчик обязан предъявить сохранную расписку
в течение шести месяцев от публикации; в противном случае теряет право
на взыскание. Также и наследники отдатчика в тот же срок должны вызвать
приемщика; в противном случае теряют право на иск, а если учинили вызов
- десятилетняя давность считается для них со дня последней публикации.
О расписках же, выданных до обнародования сего закона, сказано, что они
подлежат действию общих постановлений о давности, причем срок считается
со дня написания оных или со дня какого-либо по оным действия (разумеется,
если такое действие было) (Зак. Гражд. 2113, прим.).
Течение давности прерывается.
1) Исполнением, сознанием и подтверждением долга со стороны должника.
Ст. 1550 гласит, что в тех случаях, когда должник уплачивает часть долга,
а контрагент выполняет часть принятой на себя обязанности и после назначенных
сроков, подтверждая тем действительность выданных обязательств, - началом
давности считается первый день после того, в который сделана позднейшая
уплата или выполнение обязанности, если притом будут доказательства, что
уплата или выполнение обязанности произведены действительно до истечения
давности (закон 1845 г.).
2) Представлением обязательства ко взысканию или начатием иска. Одно
оглашение права со стороны кредитора, без содействия должника, еще не
достаточно (Зак. Гражд. 1549; прил. к прим. к ст. 694, ст. 1 и прим. 1).
Но и требование, представленное ко взысканию, и иск, начатый в суде,
тоже подлежат действию давности, когда не было хождения в присутственных
местах в течение 10-ти лет со времени предъявления обязательства ко взысканию
(см. о сем в книге: Судебное руководство, ст. 63 и след.).
Начало счисления давности. Закон о счислении давности по бессрочным обязательствам
со дня предъявления составляет новое правило и не применяется к обязательствам,
совершенным до его издания; следовательно, давность по ним исчисляется
со времени написания (см. дело Шишмарева - 2 Общ. Собр. Сен. 26 января
1873 г.; то же в Касс. реш. 1868 г., N 97); но в 1877 г. признано, что
новый закон о давности по бессрочным обязательствам применяется и к тем,
по коим, во время обнародования закона, не истекла давность со времени
выдачи (Касс. реш. 1877 г., N 302).
Дом состоял залогом, в казенном ведомстве застрахованным, и обязанность
возобновлять страхование лежала на чиновниках того ведомства; но они упустили
страхование, и дом, прежде продажи за недоимку по контракту, сгорел в
1865 г. незастрахованным. Затем, в 1868 г. последовало положение комитета
министров о сложении недоимки, с возложением ответственности на виновных
в упущении страхования. Когда казна предъявила о сем иск, оказалось, что
прошла давность со времени пожара; но истец доказывал, что давность следует
считать с 1868 г., когда казенное ведомство могло в первый раз определить
количество убытка и личность виновных. Однако признано правильным первое
исчисление - с пожара, как с того момента, когда возникло и могло быть
предъявлено в суде требование, составляющее предмет иска (Касс. реш. 1879
г., N 60).
В реш. Касс. 1873 г., N 1253 признано, что правило об исчислении давности
по бессрочным обязательствам относится лишь к тем из них, коими установляется
обязанность платежа по требованию кредитора. Дело было о расписке в том,
что продана водка и получено задатка 25 руб. Иск был о возврате задатка.
По этому иску давность правильно исчислена со дня выдачи расписки, так
как право истца на купленный товар возникло в день выдачи и с того же
времени началось нарушающее это право удержание товара, следовательно
возникло и право на иск.
Правило 220 ст. 2 ч. X т. (соответств. ст. 1259, прим. и 1549-я Зак.
Гражд.) о давности по бессрочным обязательствам имеет в виду обязательства,
образовавшиеся из займа, или вообще долговые с уплатой по востребованию:
давность считается с предъявлением их ко взысканию. Под это правило не
подходят расписки, служащие удостоверением долга, напр., такая: остаюсь
должен Ивану за овчину 300 руб., в чем и даю сию расписку (Касс. реш.
1872 г., N 1175). На такое рассуждение можно возразить, что и такая расписка
выражает сознание долга. С долгом связана обязанность платить. Срока не
назначено, следовательно платить надлежит, когда потребуют. Стало быть,
в сущности к этому отношению применяется то же начало давности.
Пока дни отсрочки, следующие после срока, назначенного в векселе, еще
не истекли (608 Уст. Торг.; соответств. ст. 66 Уст. Вексельн. изд. 1893
г.), вексель сохраняет еще силу вексельного права и плательщик имеет законное
право еще не платить до истечения дней обождания, и право понудительного
взыскания еще не наступает. Посему и 10-летний срок давности для взыскания
по векселю должен исчисляться не со дня просрочки, а по миновании дней
отсрочки или обождания (Касс. реш. 1878 г., N 217).
Когда отыскивается сумма, составляющаяся из денег, разновременно полученных
ответчиком и подлежавших передаче истцу, то при исчислении исковой давности
принимается началом ее особо каждое из получений (Касс. реш. 1875 г.,
N 64).
Давность по иску о нарушении запродажной записи положено исчислять с
того числа, которое в самой записи назначено сроком для совершения купчей,
а не со дня отказа продавца от совершения купчей (Касс. реш. 1875 г.,
N 71).
Когда прекращение производства по взысканию, хотя бы и с возвращением
документов, имело смысл отсрочки взыскания впредь до наступления известного,
ожидаемого события (до окончания спора о земле должника), не заключая
в себе отказа и не отрицая требования со стороны кредитора, то это прекращение
не должно почитаться уничтожением иска и не ставится в вину истцу при
исчислении по сему иску давности (Касс. реш. 1879 г., N 52).
Мясников предъявил в 1862 г. иск на товарищей золотопромышленников о
допущении к разделу прибылей за добычу с 1852 г. Ответчики отговаривались
давностью. Это возражение признано основательным по следующим соображениям.
Исчисляется давность с наступления поводов к предъявлению иска. Поводом
представляется нарушение прав с наступлением срока. Проситель объясняет,
что деньги с прииска в последний раз получены компанией в 1851 г.; стало
быть, не искав с того времени, он пропустил давность. Но Гос. Совет (Мн.
по делу Сидорова 1874 г.) рассудил, что в договоре товарищества не постановлено
вовсе срока, с наступлением коего товарищи получили бы право требовать
исполнения. Право это предполагалось бессрочным, и осуществление его состояло
в зависимости от успеха хозяйственных операций, которые производились
не всеми компаньонами, но поручены были одному из них. В сих обстоятельствах
течение давности начиналось не прежде того, как открывалось, по смыслу
договора, право требовать того или другого исполнения и совершалось нарушение
договорного права. Предметом иска служит участие в прибылях операции.
По договорным отношениям, всякая операция, имевшая значение хозяйственного
только распоряжения, сама по себе не составляла ни нарушения прав пайщика
на чистую прибыль, ни повода к предъявлению иска о чистой прибыли. Посему
ни заявки открываемых приисков, ни всякого рода выдачи и получения по
разработке оных не составляли нарушения прав Мясникова на чистую прибыль.
Относительно сих прав первым действием, требовавшим его участия, мог быть
лишь первый раздел первой чистой прибыли от прииска между остальными пайщиками.
Такого значения не имело получение из банка ссуды за первое отработанное
золото, тем более, что по смыслу самого договора, из первого получения
надлежало еще произвести ликвидацию издержек на производство для определения
чистой прибыли. Чистая прибыль могла быть определена, и первый ее раздел
мог последовать во всяком случае никак не ранее получения первого расчета
за добытое золото с монетного двора (ст. 2558 VII т. Свод. Уст. Горн.)[10],
следовательно прежде сего срока нет законного основания применять течение
давности к требованию Мясникова на чистую прибыль от добытого золота.
Из дела же видно, что первый расчет о золоте компании утвержден на Монетном
Дворе 4 февраля 1852 г., а первое прошение об участии в прибылях было
прислано Мясниковым в суд 15 сентября 1861 г., следовательно давность
не пропущена.
По доверенности Лярского Бахчеев купил для него и на его деньги дома
и крепостные акты совершил на свое имя в 1846 г. После него жена его распоряжалась
домами, признавая права Лярского, но наконец стала распоряжаться домами,
как своей собственностью. В 1871 г. наследник Лярского предъявил к ней
иск о возвращении капитала, употребленного на покупку домов. Суд признал
давность пропущенной, считая, что нарушение права, вызывающее иск, последовало
при покупке домов в 1846 г. Это было бы справедливо, когда бы покупка
домов Бахчеевым на свое имя выставлялась злоупотреблением и нарушением
доверенности. Но как по делу обнаружилось, что покупка домов Бахчеевым
последовала именно по соглашению с Лярским, хотя и в интересе последнего,
то Сенат полагал началом нарушения отказ вдовы Бахчеева от обязательного
отношения к Лярскому, и потому признал давность не пропущенной (Касс.
реш. 1875 г., N 822; ср. 1877 г., N 304).
В 1842 г., по распоряжению правительства, отобрана была земля для государственной
потребности, и владельца предполагалось удовлетворить другой землей. Но
это предположение не исполнилось, и владельцы согласились вместо того
получить за землю деньги, о чем не переставали ходатайствовать. Однако
деньги не были им выданы до 1878 г., причем они просили о выдаче вместе
с тем и процентов на всю сумму со времени отобрания земли. Это требование
отвергалось со стороны казенной, за давностью, так как о выдаче процентов
владельцы стали просить лишь за последние 10 лет до 1875 г.; посему будто
бы владельцы имеют право на получение процентов лишь с 1875 г. Возражение
это неосновательно. Проценты в этом случае составляют нераздельную принадлежность
капитала, стало быть, поколику не утрачено право на иск о капитале, не
утрачено оно и на иск о процентах: выдача процентов без признания права
на известную сумму капитала немыслима. Это проценты за удержание капитала.
Иное дело, когда бы то были проценты пользования по договору. Тогда проценты
за известный период времени могли бы, в силу договорного отношения, составлять
предмет отдельного требования за каждый отдельный период пользования,
которое погашалось бы отдельной давностью.
На основании 2277 ст. Наполеонова кодекса, действующего в Царстве Польском,
право на всякие периодические платежи погашается пятилетней давностью.
По расчетам с подрядчиками прежнего польского правительства выдавались
русским правительством в 1826 г. ликвидационные свидетельства, беспроцентные
и не имевшие ходячей ценности. Они принимались в уплату податей и, по
желанию владельцев, могли быть продаваемы в казну по установленной цене
и по особому соглашению с казной. А как в силу декрета 1809 г. надлежало
бы выдавать их процентными, то правительство, при соглашении с владельцами,
причисляло к капиталу и процент, впрочем не иначе как по особому требованию
владельца, но периодического течения процентов по сим бумагам не полагалось.
Владелец такого свидетельства, уступая его в казну, в 1873 г., заявил
и право на получение процентов с 1812 г.; но Министерство Финансов отказывало
ему в том, основываясь на приведенной 2277 ст., и допускало причисление
процентов по ликвидационному свидетельству лишь с 1868 г. Отказ этот признаваем
был неосновательным потому, что по ликвидационным свидетельствам не было
установлено никакого порядка для уплаты ежегодных процентов, и владелец
свидетельства не имел даже права требовать их в периодические сроки. Однако
по окончательному решению (1 Общ. Собр. Сен. 21 октября 1877 г., д. Кауфман)
в домогательстве истца отказано, не потому, чтобы он пропустил давность,
а потому, что Министр Финансов имел право назначать цену на бумаги сего
рода по своему усмотрению, а от владельца зависело принять или не принять
ее.
По раздельной записи братья обязались заплатить сестре 1000 руб. при
замужестве или когда пожелает. Она умерла, не требовав денег. Для наследников
ее давность исковая о сих деньгах может начинаться лишь со смерти ее,
а никак не со времени совершения раздельной записи (Касс. реш. 1868 г.,
N 891).
По подрядному делу с казной суд неправильно принял началом исчисления
давности срок, определенный в договоре для исполнения подрядчиком принятой
работы, ибо сей последний срок при неисполнении работы открывал казне
право действовать согласно условиям договора и указаниям закона, на счет
подрядчика, и во все то время действие договора продолжалось. Посему определенный
в договоре срок окончания работы самим подрядчиком не мог быть принят
за срок окончания действия договора. И выдача казной расчета подрядчику
не может считаться срокам окончания действия договора, ибо выдача расчета
есть распоряжение, вполне зависящее от казны и составляющее последствия
окончания действия контракта (Касс. реш. 1874 г., N 858).
Иван в 1853 г. выдал племяннице своей Марье долговой документ, а в 1855
г. ей же завещал все движимое и недвижимое имение, и в 1856 г. умер. Анна
соединила по сему завещанию в лице своем и кредитора и должника по долговому
документу. Но завещание было оспорено, и по окончании тяжбы в 1866 г.
завещание, относительно недвижимости, уничтожено. Тогда Анна в 1867 г.
предъявила свой долговой документ ко взысканию с наследников, которые
возразили на сей иск давностью. Спрашивается: должно ли быть полагаемо
в счет давности время течения тяжбы, покуда не решен был еще вопрос о
том, кто будет признан наследником имению (1 Общ. Собр. Сен. 1877 г.,
д. Гласко).
Решением 2 Общ. Собр. Сен. 1852 г. по д. Буренина и Жукова признано,
что давность по векселю, писанному по предъявлении, но не предъявленному
и не опротестованному в течение 12 месяцев, считается, на осн. 494 и 531
ст. Уст. Торг., изд. 1842 г. (соотв. Ст. 94 и 95 Уст. Вексельн., изд.
1893 г.) с того дня, когда он вступает в действие, т.е. в сутки от написания
его, а не по истечении 12 месяцев срока, ибо сей последний относится лишь
к удержанию вексельного права; в противном случае, вексель, вовсе не опротестованный,
мог бы получить преимущество относительно давности перед векселем, опротестованным
ранее 12 месяцев.
А решением 4 Деп. Сената 1862 г. по д. Тупицина признано, что при исчислении
срока давности по векселям, писанным по предъявлении и утратившим вексельную
силу, нельзя полагать в срок те 12 месяцев, в течение коих вексель сохраняет
силу вексельного права. Но по Всепод. жалобе Общ. Собр. Сената (в 1877
г.) признало, что давность вообще исчисляется со дня наступления права
требовать исполнения, следовательно, в силу 599, 600, 606, 608 ст. Уст.
Торг. (соответств. ст. 57, 58, 64, 66 Уст. Вексельн.) давность векселей,
писанных по предъявлении, исчисляется: переводных, со дня предъявления
к принятию, а простых, в коих нет акцептации, со дня написания или выдачи.
Срок земской давности для векселя, писанного по предъявлении (636 Уст.
Торг.; соответств. ст. 74 Уст. Вексельн.), следует считать не со времени
выдачи, но с истечения 12 месяцев по выдаче (Касс. реш. 1873 г., N 155).
Действие давности. Когда кредитор несостоятельного, за пропущением особливого
срока для предъявления претензий на должника, по конкурсному производству.
(Уст. Торг. 1981; соответств. ст. 602 Уст. Суд. Торг.), теряет право на
удовлетворение из конкурса, - право его на взыскание с поручителя от сего
не зависит и остается неприкосновенным (Касс. реш. 1875 г., N 819).
Перерыв. Предъявление обязательств ко взысканию в бесспорном порядке
прерывает течение давности.
Со времени судебного постановления, предоставляющего право предъявить
иск, вновь начинается новое течение срока давности (Касс. реш. 1875 г.,
N 286).
Предъявление иска или обращение к защите власти не в законном порядке
не прерывает давности, напр., предъявление в уголовном порядке иска, подлежавшего
суду гражданскому (Касс. реш. 1868 г., N 376). Иск, по коему дело признано
неподсудным, не прерывает давности (Касс. реш. 1876 г., N 436). Когда
дело признано неподлежащим бесспорному производству, время предъявления
обязательства ко взысканию надлежит считать не с просьбы в полицию, а
с предъявления иска в суде (Касс. реш. 1875 г., N 87).
Не считается простым оглашением предъявления заемного письма в бесспорном
порядке в полицию, ради прерывания давности, но с тем, чтобы действительное
взыскание по оному было начато лишь по подаче особого о том прошения (Сб.
Сен. реш. I, 408).
Когда по делу продолжалось судебное производство о взыскании и первоначальное
требование удовлетворялось, то нет законного повода обвинять истца 10-летним
нехождением по делу от того только, что он не подавал от времени до времени
письменных прошений (Касс. реш. 1874 г., N 382).
Когда предъявление иска соединено с особенным сроком (напр. иск на поручителя
- 1558, п. 4), то заявление требования в полиции не теряет своего значения,
хотя бы в силу правил о переходе от старого судебного порядка к новому
полицейское производство было прекращено с правом начатия иска в судебном
месте (Касс. реш. 1875 г., N 819).
Коль скоро одна из сторона приступила в срок или после оного, до истечения
давности, к выполнению принятого обязательства, то это действие прерывает
течение давности, и началом ее должно считать время, когда выполнение
договора прекратилось, ибо с этого лишь времени для другой стороны возникло
право требования. По запродажной сделке продавица обязалась совершить
купчую на срок и, не пропуская его, завела производство о совершении купчей;
оно продолжилось далеко за срок, но купчая не состоялась. Покупщик стал
требовать обратно уплаченные деньги, и возник вопрос о давности для сего
иска, считать ли ее со срока или со времени решительного отказа продавицы.
Решено последнее (Касс. реш. 1874 г., N 305).
По вопросу об уничтожении давностью долгового обязательства требовалось
доказать, что по обязательству платимы были проценты без перерыва давности.
Перерыв платежей показывался с 1830 по 1841 г. Гос. Сов., усмотрев из
дела, что была уплата % за 1841 г., признал несомнительным, что такая
уплата получена и за предшествующие годы, ибо невозможно допустить, чтобы
представленные в 1842 г. % засчитаны были за 1841 г., если бы таковых
бы было уплачено за 1840, 1839 и прочие года (Мн. Гос. Сов. 1865 г., по
д. гр. Коссаковского).
На основании 637 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 95 Уст. Вексельн.) срочный
вексель теряет вексельную силу, когда в течение двух лет по просрочке
не будет с протестом предъявлен ко взысканию. Если принять этот срок за
специальную давность, то не следует ли применять к ней правило 220 ст.
2 ч. X т. (соответств. ст. 1550 Зак. Гражд.), в силу коего уплата по обязательству
прерывает течение давности? В утвердительном смысле вопрос этот решался
2 Общ. Собр. Сената в 1878 г. по д. Гольденбаха. Противный сему вывод
- говорит Сенат - привел бы к тому, что векселедержатели, из опасения
потери вексельного права, были бы лишены возможности входить с своими
должниками в сделки о рассрочке платежа.
Надпись об уплате, сделанная на обязательстве посторонней рукой, а не
рукой должника, не прерывает давности, если не доказана иным способом
подлинность той уплаты (Касс. реш. 1871 г., N 1122).
Течение давности прерывается платежной надписью не только самого должника,
но и надписью присутственного места и даже стороннего лица, если доказано,
что оно сделало такую надпись с воли и согласия должника (Касс. реш. 1877
г., N 242).
Примечания:
|
