Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Иоффе О.С.
Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права"
Глава II. Основные черты и структурные особенности гражданского правоотношения. Отношения административного и гражданского права Определить структурные особенности гражданского правоотношения
и выявить круг тех общественных отношений, которые обуславливают необходимость
применения к ним метода гражданско-правового регулирования, - значит вместе с
тем дать предметное определение гражданского права как одной из отраслей единой
системы социалистического права.
Однако разработка такого определения наталкивается на
серьезные методологические трудности, поскольку отношения, составляющие предмет
регулирования гражданского права, в определенном объеме и в известном
направлении подвергаются также административно-правовому регулированию, а
иногда одни и те же общественные отношения могут оформляться как по типу
гражданских, так и по типу административных правоотношений. Поскольку предметы
регулирования гражданского и административного права не только соприкасаются,
но и как бы совпадают в известной части, отграничение гражданского права от
других отраслей советского социалистического права предполагает прежде всего
его отграничение от советского административного права.
Поэтому, определяя основные черты и структурные особенности
гражданских правоотношений, мы должны сопоставить их с характерными признаками
и принципами построения отношений административного права для того, чтобы затем
произвести разграничения между обеими тесно соприкасающимися и в то же время
отличающимися друг от друга отраслями советского социалистического права -
советским административным и советским гражданским правом.
Обращаясь к вопросу о разграничении советского административного
и советского гражданского права, мы, естественно, ни в какой мере не приближаем
эту проблему к вопросу о противопоставлении частного и публичного права в
буржуазной юридической науке. Такое приближение невозможно как потому, что <мы
ничего частного не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое,
а не частное>[904], а
понятие административного и гражданского права в СССР не имеет ничего общего с
понятием публичного и частного права в буржуазных государствах, так и потому,
что, разграничивая административное и гражданское право, советская юридическая
наука исходит не из их противопоставления, а из того, что они являются
отраслями единой системы советского социалистического права.
Задачи и цели советской юридической мысли, ищущей методологически
правильные и научно обоснованные принципы определения отдельных отраслей
советского социалистического права, не имеют ничего общего с классовыми
задачами и целями буржуазной юриспруденции. Перед советской наукой права стоит
вполне определенная и осознанная в ее теоретическом и практическом значении
задача: исходя из единства советского социалистического права как выраженной в
законе воли социалистического государства, определить круг общественных
отношений, к которым применяются нормы его различных отраслей, в том числе и
нормы советского гражданского и административного права.
Перед буржуазной юриспруденцией стоят задачи иного рода.
Наталкиваясь на реальное противоречие в самой системе буржуазного права, она
пытается дать этому противоречию такое истолкование, благодаря которому были бы
устранены всякие следы его антагонистического характера, выражающего собою
непримиримость основных противоречий капиталистического общества. Разнообразие
этих попыток породило и разнообразие буржуазных концепций публичного и частного
права, являющихся следствием не столько различных <теоретических убеждений> тех
или иных авторов, сколько различных особенностей социально-исторической
обстановки, в условиях которой определенные концепции создавались.
1
Разрешение вопроса о природе публичного и частного права
обусловило образование двух основных направлений[905]
в буржуазной юридической науке: одно из них опирается на известную формулу
Ульпиана (Publicum jus est, quod ad statum rei romanae spectat, privatum quod
ad singulorum utilitatem pertinot) и исходит из различия целей или интересов,
подлежащих правовой охране, тогда как второе опирается на выдвинутый римскими
юристами принцип недопустимости изменения публично-правовых норм частными
соглашениями (publicum jus pactis privatorum mutari non potest) и исходит из
различия в характере норм или в субъекте воли, на которую совершается
посягательство в результате нарушения частных и публичных прав.
К числу теорий первого рода относятся так называемая целевая
теория, согласно которой целью публичного права является общество как целое, а
целью частного права - отдельный человек[906],
и теория интереса, согласно которой публичное право направлено на охрану общественных,
а частное - на охрану личных интересов[907].
К теориям второго рода могут быть отнесены так называемая волевая
теория, квалифицирующая правонарушение как частноправовое или
публично-правовое, в зависимости от того, нарушает ли оно волю государства или
волю отдельного лица[907], и теория
способа защиты и метода регулирования, относящая к числу частных прав только
такие права, установление и прекращение которых зависит от воли отдельного лица
и нарушение которых порождает частное притязание в лице управомоченного[908].
С точки зрения путей обоснования деления прав на публичные и
частные, теории эти тем отличаются друг от друга, что если первая группа теорий
пытается из характера охраняемого и регулируемого предмета вывести специфику
соответствующих правовых норм, то вторая группа теорий, напротив, исходя из
специфики различных правовых норм, независимо от предмета их регулирования, производит
их деление на нормы публичного и частного права.
Но между этими теориями имеется и известное социально-истори-ческое
различие.
Противопоставление частных целей целям государственным
явилось одной из форм противопоставления <гражданского общества> капитализма
его политической организации, идеологическим отражением того факта, что в
капиталистическом обществе, в котором <политическое государство достигло своего
действительного развития не только в мыслях, в сознании, а в действительности,
в жизни ведет двоякую жизнь, небесную и земную, жизнь в политическом общежитии,
в котором он выступает как общественное существо, и жизнь в гражданском
обществе, в котором он действует как частное лицо, рассматривает других людей
как средство, низводит самого себя до средства и становится игрушкой чужих сил>[909].
Объективно отражая на себе реальное непримиримое
противоречие между интересами личности и интересами капиталистического государства[910], субъективно, с точки зрения
целей их авторов, эти концепции должны были служить своеобразным теоретическим
обоснованием принципа <свободного> развития частных хозяйственных отношений в
<свободной> игре стихийно действующих экономических сил, вне и независимо от государственного
вмешательства, поскольку в условиях промышленного капитализма интересы
капиталистических собственников могли получить наиболее полное удовлетворение
только благодаря последовательному проведению этого принципа.
Однако по мере обострения капиталистических противоречий буржуазная
юриспруденция, как и буржуазная наука в целом, начинает отказываться от
теоретического противопоставления различных противоречивых целей и интересов и
либо пытается доказать отсутствие противоположности между ними, либо, не
касаясь этого вопроса вообще, сводит всю проблему публичных и частных прав к
различию в способе их охраны и в методе правового урегулирования.
Противоположность между публичным и частным правом заменяется их условным
разграничением, в котором <не заключается резкое противопоставление, так как
благо отдельного лица и благо целого связаны самым тесным образом>[911], а потому принципиально <одну и
ту же норму в равной мере можно отнести как к публичному, так и к частному
праву>[912].
Но если различие между публичным и частным правом носит
чисто условный характер и не заключает в себе резкого противопоставления, то,
по-видимому, деление буржуазного права на две его противоположные части вообще
не имеет под собою реального основания и должно быть отвергнуто как
противоречащее буржуазной действительности. Именно на этом и настаивают
буржуазные юристы нового времени, пытающиеся доказать, что в эпоху новых
<социальных сдвигов>, - тех самых сдвигов, которые приносит с собою
империализм, охарактеризованный Лениным <как переходный или, вернее, умирающий капитализм>[913], <публичное право не является
больше совокупностью норм, применимых к субъектам прав различного ранга>[914], <нет больше иерархии воли>[915], <всякая воля есть
индивидуальная воля>[916], а
потому исчезает и всякое различие между частным и публичным правом.
Концепции этого рода, широкое распространение которых объясняется
изменившимися социально-историческими обстоятельствами - все более
усиливающимися процессами концентрации и централизации капитала на новой,
монополистической основе и приобретающими все более широкие масштабы
государственным вмешательством в сферу частной хозяйственной деятельности, -
вполне соответствуют классовым интересам империалистической буржуазии,
пытающейся замаскировать разъедающие капитализм антагонистические противоречия
и подменить фактическую непримиримость сталкивающихся противоположных интересов
<теоретическим> обоснованием их гармонии и единства. Однако, несмотря на это,
потребность в сохранении деления буржуазного права на право частное и публичное
все еще продолжает оставаться достаточно настоятельной, ибо главные
материальные предпосылки этого деления - основные структурные закономерности
капитализма, в частности и в особенности, капиталистическая конкуренция и
анархия производства, в измененном и обостренном виде сохраняют свое действие и
в эпоху империализма. Точно так же, как основной закон развития капитализма -
закон стоимости не устраняется, а лишь видоизменяется в действии закона монопольных
цен, так и главные юридические предпосылки и условия, в которых этот закон
реализуется, - автономия сторон, договорная свобода, автономное распоряжение
частными правами, - не уничтожаются, а лишь подвергаются изменениям и
ограничениям, отражающим на себе общий процесс империалистического развития
буржуазной социально-эконо-мической формации.
Вопрос о теоретическом обосновании деления прав на публичные
и частные продолжает поэтому во всей своей остроте стоять перед буржуазной
наукой права, зашедшей при его разрешении в такой тупик, из которого ей едва ли
когда-нибудь удастся выйти[917].
2
Поскольку советское социалистическое право не знает деления
прав на публичные и честные, постольку перед советской юридической наукой не
может не стоять вопрос о теоретическом обосновании этого деления.
Однако разграничение отдельных правовых отраслей, образующих
единую систему советского социалистического права, выделение предмета
регулирование этих отраслей, в том числе выделение гражданских правоотношений
как предмета регулирования гражданского права, не может не являться одной из
центральных проблем, нуждающихся в правильном и теоретическом обоснованном научном
разрешении. Методологическое значение этой проблемы непосредственно связано с
определением предмета науки советского гражданского права и отграничением его
от предмета изучения других правовых дисциплин. Ее теоретическое и практическое
значение связано с необходимостью в строго научном определении круга тех
общественных отношений, которые регулируются нормами гражданско-правового
законодательства, в отличие от общественных отношений, регулируемых другими
отраслями советского права.
Вопрос этот, как известно, в течение весьма длительного
времени с достаточной активностью обсуждается на страницах нашей юридической
литературы, причем большинство авторов, отдавая известную дань методу регулирования
как внешнему признаку отграничения гражданского права от иных отраслей
советского социалистического права, сходится на том, что метод регулирования
есть чисто формальный момент и что для разрешения проблемы по существу
необходимо установить круг общественных отношений, лежащих в основе
гражданского права и определяющих границы его применения. Так, в частности,
решает вопрос акад. А. Я. Вы-шинский, относящий к предмету регулирования
гражданского права все имущественные отношения между субъектами советского
гражданского права, за исключением тех, которые <регулируются в порядке административного
управления>[918].
Авторы учебника гражданского права для юридических вузов в основном
воспроизводят формулу акад. А. Я. Вышинского, относя при этом к сфере гражданско-правового
регулирования не только имущественные отношения, но также и отношения,
связанные с личными неимущественными правами граждан[919].
Но в их определении отсутствует отличительный признак отношений гражданского
права, взамен которого приводится примерный перечень имущественных отношений,
регулируемых в административно-правовом порядке и поэтому выходящих за пределы
гражданского права. По существу же это определение исходит не из предмета, а из
метода регулирования, поскольку применительно к обеим отраслям права речь идет
об имущественных отношениях с тем лишь различием, что в одном случае они
регулируются методом гражданского, а во втором - методом административного
права. Роль отличительного признака гражданского права играет здесь метод
гражданско-правового регулирования, и он будет играть эту роль до тех пор, пока
не удастся обнаружить другой существенно решающий признак.
По мнению проф. Д. М. Генкина, таким признаком является
понятие оборота, а имущественные отношения, связанные со сферой оборота, определяют
собою границы применения норм гражданско-правового законодательства[920]. Но понятие оборота само по себе
нуждается в определении. Если под оборотом следует понимать любые способы
перемещения имуществ, то они опосредствуются не только гражданскими, но и
административными правоотношениями. Если же оборот - это не что иное, как сфера
обращения, то гражданское право далеко не ограничивается ею. И поэтому, когда
проф. С. Ф. Кечекьян определяет гражданское право как право, регулирующее
отношения, связанные со сферой обращения, включая в область административно-правового
регулирования имущественные отношения, связанные со сферой производства[921], то естественно возникает
вопрос, продолжает ли при этом условии вещное право оставаться
гражданско-правовым институтом и не относятся ли к сфере гражданского права
такие акты, как, например, государственные акты по распределению фондов
снабжения сырьем, оборудованием и топливом. Тот факт, что имущественные
отношения, связанные со сферой производства и сферой обращения, регулируются
как нормами гражданского, так и нормами административного права, свидетельствует,
по-видимому, о том, что ни один из этих критериев не может быть использован для
предметного определения советского гражданского и советского административного
права.
Проф. Аржанов усматривает отличительный признак отношений
гражданского права в специфике оснований их возникновения, поскольку они
устанавливаются <не в порядке государственного управления, а преимущественно в
порядке договоров, взаимных обязательств>[922].
Дело, таким образом, не в характере самих отношении, а в характере оснований их
возникновения. Более того, решение вопроса определяется характером не всех, а
лишь преимущественных оснований возникновения гражданских правоотношений - договоров,
взаимных обязательств. При этом упускается из виду то обстоятельство, что
проблема осложняется не этими преимущественными основаниями возникновения
гражданских правоотношений, а как раз теми из них, которые являются общими как
для гражданских, так и для административных правоотношений. В чем выражается
различие между гражданским и административным правоотношением в случае, когда
оба они возникают из административного акта, - на этот вопрос определение
проф. Аржанова ответа не дает. Не дает его и определение Г. И. Петрова, который
считает, что <имущественные отношения, возникающие на почве движения
общественной и личной собственности при взаимных обязательствах сторон данного
отношения, относятся к гражданскому праву>, а <имущественные отношения, возникающие
на почве государственного управления. следует отнести к административному праву>[923]. Ибо гражданские имущественные
отношения могут носить не только взаимный, но и односторонний характер, а на
почве государственного управления могут возникать так же имущественные
отношения гражданско-правового характера, как и, с другой стороны, движение
общественной и личной собственности может быть осуществлено в административно-правовом
порядке.
Настаивая на том, что при построении системы советского
социалистического права следует исходить из предмета регулирования ее отдельных
отраслей, проф. М. М. Агарков считает, что <разграничение гражданского и
административного права должно идти по линии отграничения имущественных
отношений от организационных отношений>[924].
Что же касается промежуточных институтов, то их <следует отнести к административному
или к гражданскому праву, и в зависимости от того, какие отношения в них
преобладают и являются наиболее характерными для данного института>[925]. Таким образом, в отношении так
называемых промежуточных институтов определение проф. Агаркова не содержит в
себе общего решения вопроса. Но и для основных институтов это определение едва
ли можно признать достаточным. В самом деле, чем отличается имущественное
отношение как предмет гражданско-правового регулирования от <организационного
отношения>, составляющего предмет регулирования административного права?
Организационные отношения, - пишет проф. Агар-ков, - представляют
собой <отношения власти и подчинения>[926]. Но
разграничение правоотношений по признаку наличия или отсутствия в них элементов
власти и подчинения основывается, по-видимому, на различии в правовом методе их
регулирования, т. е. на критерии, который автором отвергается. Мы не
считаем, что, определяя гражданское право по его предмету, необходимо вообще
отвлечься от специфики гражданско-пра-вового метода регулирования, но в то же
время едва ли возможно сводить к этому решение вопроса в целом, тем более, что
в своих исходных установках проф. Агарков ориентируется не на метод, а на
предмет регулирования гражданского права. т. е. на определенный круг
общественных отношении.
Не останавливаясь специально на других точках зрения,
отстаиваемых различными авторами, укажем лишь, что в нашей литературе еще не
было предложено такое решение вопроса, которое не вызывало бы против себя
возражений и могло бы быть безоговорочно принято. Вопрос этот продолжает
оставаться дискуссионным и нуждается в дальнейшей разработке.
3
Дать научно-правильное определение - значит раскрыть предмет
в его сущности. Определить предмет гражданского права - значит не только
описать совокупность отношений, регулируемых нормами гражданско-правового
законодательства, и перечислить те из них, которые выходят за пределы
гражданского права, но и установить объективные факторы, обусловливающие
необходимость включения данных общественных отношений в сферу регулирования
данной правовой отрасли.
Для решения этого вопроса имеет значение не только изучение
предмета, но и анализ метода гражданско-правового регулирования. Предмет
является решающим фактором, поскольку он в конечном счете определяет и характер
метода правового регулирования. Но и последний имеет весьма серьезное значение,
ибо если бы методы регулирования различных правовых отраслей, в частности, методы
регулирования гражданского и административного права, ничем не отличались друг
от друга, то отпала бы необходимость в самостоятельном существовании обеих отраслей
права.
Свое непосредственное выражение метод гражданско-правового регулирования
получает как в специфике гражданско-правовых норм, так и в структурных
особенностях гражданских правоотношений. Существует ряд внешних признаков,
отличающих гражданское правоотношение от иных видов правовых отношений.
Первым таким признаком является метод защиты гражданских
прав. Права эти, в случае, если их реализации препятствует обязанная сторона,
могут быть осуществлены помимо и против ее воли, в порядке гражданского иска.
Однако признак судебно-исковой защиты не является ни общим
для всех гражданских прав, ни специфическим только для них одних. Некоторые
гражданские права защищаются в административном порядке (например, споры о
размере причитающегося изобретателю вознаграждения - ст. 23 Положения об
изобретениях и технических усовершенствованиях от 5 марта 1941 г.), как и
наоборот, права, возникающие из отношений административного права, могут
защищаться в судебном порядке (например, в случаях, предусмотренных
постановлением ЦИК и СНК СССР от 11 апреля 1937 г. и постановлением СНК СССР от
24 ноября 1942 г.).
Вторым признаком могут служить основания возникновения
гражданских правоотношений. Отношения гражданского права, как правило, имеют
своим основанием свободное волеизъявление их участников.
Но этот признак еще менее, чем предыдущий, может считаться общим
и специфическим признаком для всех гражданских правоотношений. Отношения
гражданского права могут возникать и при отсутствии волеизъявления сторон
(например, обязательства из причинения вреда), они могут, далее, так же, как и
отношения административного права, возникать из актов государственного управления
(например, возникающее из административного акта обязательство заключить
сделку). Наконец, один и тот же административный акт может породить как
гражданское, так и административное правоотношение (например, административный
акт о распределении фондов устанавливает гражданское правоотношение между
поставщиком и получателем и административное правоотношение между ними и
органом, издавшим этот акт).
Третий признак обнаруживается в специфике норм гражданского
права. Многие нормы гражданского права, по крайней мере те из них, которые
регулируют отношения между гражданами, носят диспозитивный характер.
Однако условное и относительное значение этого признака едва
ли может вызывать сомнение, ибо диспозитивными могут быть и некоторые нормы
административного права, как и, с другой стороны, многие нормы гражданского
права, а для отношений между социалистическими организациями - подавляющее
большинство норм обладает, как и нормы административного права, императивным
характером.
Наконец, четвертым признаком могут явиться особые способы прекращения
гражданских правоотношений. Такие способы прекращения правоотношений, как
новация, зачет, сложение долга, одностороннее волеизъявление и другие, известны
только гражданскому праву, и их не знают другие отрасли права, за исключением,
может быть, одностороннего волеизъявления органа власти в административном правоотношении.
Однако и этот признак не является достаточно точным, ибо не
все гражданские правоотношения могут быть новируемы или прекращены путем зачета
(нельзя, например, новировать или погасить путем зачета алиментное
обязательство), не всегда допускается их прекращение посредством сложения долга
(а для отношений между социалистическими организациями, как правило, не
допускается), прекращение же правоотношения путем одностороннего волеизъявления
даже в отношениях между гражданами допускается лишь в исключительных случаях
(например, ст. 231 ГК РСФСР лишь при особых обстоятельствах допускает
расторжение договора подряда по одностороннему волеизъявлению заказчика).
Таким образом, ни один из перечисленных нами признаков не
является специфическим для всех гражданских правоотношений или только для них
одних. И если, несмотря на это, гражданские правоотношения все же практически
отграничиваются от других, и прежде всего, от административных правоотношений,
то объясняется это тем, что отношения гражданского права обладают определенными
типичными чертами, являясь правоотношениями особого структурного типа как по
общему характеру их построения, так и по специфике их основных элементов[927].
Гражданское правоотношение, как и всякое общественное отношение
вообще, есть взаимное отношение людей. Оно существует по крайней мере между
двумя субъектами, каждый из которых является либо носителем прав, либо
носителем обязанностей, либо, как это имеет место в двустороннем
правоотношении, носителем прав и обязанностей одновременно. Юридическое
различие между субъектами одностороннего гражданского правоотношения
проявляется лишь в том, что один из них имеет только права, а второй - только обязанности.
В двустороннем же правоотношении, в котором каждому субъекту принадлежат и
права и обязанности, и это различие исчезает. С точки зрения их общего
гражданско-правового статуса, субъекты гражданского правоотношения равны, независимо
от функции, которая возлагается на них в конкретном правоотношении. Поскольку
субъект, приобретающий право, не снабжается одновременно функцией веления,
получая лишь возможность предъявления определенного материально-правового
притязания, постольку субъект, на которого возложена обязанность, не подчинен
управомоченному, а лишь функционально связан обращенным к нему
материально-правовым притязанием. Поведение обязанного лица должно
соответствовать характеру и содержанию права управомоченного, последний может
требовать от первого определенного поведения, и осуществимость этого требования
обеспечивается ему законом. Однако между ними не устанавливается отношение
власти и подчинения. Управомоченный обладает лишь правом, а не imperiumom,
обязанный связан его притязанием, но не его велением.
Иначе обстоит дело с правовым статусом субъектов
административного правоотношения. Один из субъектов административного правоотношения,
независимо от того, выступает ли он в качестве носителя прав или в качестве
носителя обязанностей, снабжен функцией веления в отношении второго субъекта.
Последний, даже тогда, когда он является управомоченным, а не обязанным, подчинен
велению первого. Их связывает отношение власти и подчинения, причем вопрос о
том, какому из этих субъектов принадлежит функция власти и кто из них находится
в состоянии подчинения, решается независимо от того, является ли первый
носителем прав, а второй - носителем обязанностей в конкретном правоотношении.
Юридический статус субъектов административного правоотношения определяется не
характером их правомочий и обязанностей, а тем общим положением, которое они
занимают в сфере административного права и сообразно с которым между ними
устанавливается конкретное юридическое отношение. И если ничего подобного мы не
наблюдаем в гражданском правоотношении, то это объясняется различным субъектным
составом обоих видов правоотношений.
Одним из субъектов административного правоотношения всегда является
орган, осуществляющий функцию управления. Но так как административное право
исходит из того, что все другие лица в пределах устанавливаемой им функции
управления подчинены органу, осуществляющему эту функцию, то элементы власти и
подчинения оказываются необходимыми элементами и в конкретных административных
правоотношениях. Напротив, отношения гражданского права, устанавливающиеся между
отдельными гражданами или организациями, осуществляющими хозяйственную функцию,
не предполагают участия в них органов власти и управления. Поскольку же в сфере
гражданского права отсутствует предположение о подчинении одних субъектов
другим его субъектам, то элементы власти и подчинения не входят и в состав
конкретных гражданских правоотношений.
Эти элементы не входят в состав гражданского правоотношения
и тогда, когда его субъектами оказываются те же органы, что и субъекты
административного правоотношения, ибо в отношениях различного рода эти органы
выступают в своих различных качествах. В административном правоотношении они
выступают в качестве органов, осуществляющих функцию организации и управления и
подчиняющих себе тех лиц, в отношении которых эта функция осуществляется. В
гражданском правоотношении они выступают в качестве органов, осуществляющих
хозяйственную функцию и находящихся в равном юридическом положении с теми
лицами, которые вступают с ними в правоотношения по поводу и в процессе
осуществления этой функции.
Если бы орган, осуществляющий функцию организации и управления,
являлся даже носителем обязанности в конкретном административном
правоотношении, то поскольку эта обязанность, как и соответствующее ей право
другой стороны, имеют своим объектом организационно-управленческую деятельность
данного органа, постольку и в этом правоотношении носителем власти является данный
орган, а не его управомоченный субъект. Напротив, если бы тот же самый орган
являлся носителем обязанности в конкретном гражданском правоотношении, то поскольку
эта обязанность, как и соответствующее ей право другой стороны, имеют своим
объектом хозяйственную деятельность данного органа, постольку в этом
правоотношении отсутствуют элементы власти и подчинения, и оно строится по
принципу юридического равенства обоих контрагентов.
Различие в субъектном составе и в правовом положении
субъектов правоотношений обоего рода, а также различие в их объектах обусловливает
в свою очередь и различие в порядке их осуществления. В качестве
управомоченного субъекта административного правоотношения орган власти или
управления может, хотя и не во всех случаях, но по крайней мере, как правило,
самостоятельно добиться осуществления обязанности, возложенной на вторую
сторону этого правоотношения, поскольку он снабжен функцией веления по
отношению к обязанному субъекту. Напротив, обладая правомочием в гражданском
правоотношении, в котором ему не принадлежит одновременно функции веления, он
может лишь в том случае самостоятельно добиться осуществления обязанности,
возложенной на его контрагента, если она будет исполнена последним добровольно,
а для ее принудительного осуществления он нуждается в содействии тех органов,
велению или власти которых подчинен его контрагент.
Таким образом, отношения гражданского права всеми своими элементами
отличаются от административных правоотношений. Они отличаются друг от друга: а)
по общему характеру построения (отношения равенства; отношения власти и
подчинения), б) по субъектному составу (отношения с органом, осуществляющим
хозяйственную функцию; отношения с органом, осуществляющим функцию организации
и управления), в) по объекту (правоотношения, связанные с хозяйственной
деятельностью данного органа; правоотношения, связанные с его
организационно-управленческой деятельностью), г) по объему правомочий и обязанностей
(обязанность, соответствующая правомочию как притязанию; обязанность,
соответствующая правомочию как велению).
Но если гражданские и административные правоотношения являются
отношениями различного структурного типа и если в то же время различные
общественные, в частности, имущественные отношения могут регулироваться как в
гражданско-правовом, так и в административно-правовом порядке, то для
проведения разграничения между ними в каждом конкретном случае необходимо установить,
соответствует ли данное правовое отношение структурным признакам
гражданско-право-вого или административно-правового типа отношений. Для
практического разграничения гражданских и административных правоотношений этот
эмпирический вывод оказывается вполне достаточным.
Однако теоретическая проблема разграничения гражданского и административного
права этим не исчерпывается.
Как указывает проф. Аскназий, <воспроизводство
хозяйственного цикла как в антагонистическом, так и в социалистическом обществе
опосредствуется различными правовыми формами; государство оказывает различное
по своему характеру воздействие на поведение участников производственных и иных
процессов. Это воздействие на различных звеньях воспроизводственного процесса одной
и той же информации принимает две основные формы - гражданско-правовую и
административно-правовую. Для научного познания этих двух форм правового
регулирования не представляется возможным ограничиться нахождением лишь их правовых
особенностей (что характерно для догматической юриспруденции); должна быть
выявлена некоторая лежащая вне правовой сферы основа, необходимо
предопределяющая на определенных участках системы ту или иную форму правового регулирования>[928]. Задача состоит не только в том,
чтобы описать структурные признаки гражданского правоотношения, но и, прежде
всего, в том, чтобы установить объективные причины и факторы, в силу которых
один общественные отношения строятся по гражданско-правовому, тогда как другие
виды таких же отношений (а на различных исторических этапах - одни и те же
общественные отношения) строятся по административно-правовому типу. Какими
объективно действующими закономерностями это обусловливается, какие реально
существующие обстоятельства и факторы здесь являются решающими?
4
Согласно господствующей в нашей литературе точке зрения, решающим
является характер и содержание той отрасли общественных отношений, которая
составляет предмет гражданско-правового регулирования и которой определяется
специфика его метода. Поэтому, казалось бы, достаточно установить круг
общественных отношении, которые по своей природе объективно нуждаются в
применении к ним метода гражданско-правового регулирования, как тем самым
определятся общие границы действия гражданско-правовых норм, и мы получим,
таким образом, предметное определение гражданского права.
Однако, несмотря на предельную ясность, с которой намечены
методологические пути разрешения этой проблемы, до сих пор никому еще не
удалось предложить ее правильное разрешение и разработать понятие гражданского
права по предмету его регулирования. Когда говорят, что советское гражданское
право есть отрасль советского социалистического права, регулирующая имущественные
отношения социалистического общества, то такое определение не является
адекватным в логическом смысле этого слова, поскольку имущественные отношения
регулируются также и нормами советского административного права. Когда же для
того, чтобы это определение соответствовало совокупности общественных отношений,
действительно охватываемых нормами гражданского права, к нему добавляют
логическое differentia specifica в виде указания на то, что к гражданскому
праву относятся имущественные отношения, не регулируемые в порядке
государственного управления, то такое определение, если бы оно даже было
достаточным с формально-логической точки зрения, не решает вопроса по существу,
ибо оно лишь но видимости является предметным определением, тогда как в
действительности сам предмет регулирования продолжает в нем оставаться не определенным
и поэтому, естественно, не может определять собою понятие гражданского права.
Предмет регулирования лишь тогда действительно определял бы
собою границы действия соответствующей правовой отрасли, если бы из его
характера с неизбежной необходимостью вытекала потребность в применении к нему
только тех правовых норм, которые к данной отрасли права относятся.
Имущественные отношения лишь в том случае действительно определяли бы собой
сферу действия гражданского права, если бы в силу их характера они по
необходимости должны были бы регулироваться нормами гражданского права и только
этими нормами. Но именно многие из имущественных отношений таковы по своей
природе, что сами по себе они могут регулироваться как в гражданско-правовом,
так и в административно-правовом порядке, а то обстоятельство, что данное имущественное
отношение включается в одну, а другое - в иную правовую отрасль, или что одно и
то же имущественное отношение в определенное время подвергается
гражданско-правовому, а в другое время - административно-правовому
регулированию, не может быть, по-видимому, объяснено одним только характером
самих имущественных отношений[929]. Следовательно,
на основании анализа только регулируемых отношений нельзя ответить на вопрос о
том, чтó собою представляет гражданское право как одна из отраслей
единой системы советского социалистического права.
Единственный вопрос, ответ на который может быть получен в результате
анализа регулируемых отношений, есть вопрос о том, к регулированию какими
правовыми методами из числа объективно существующих и реально возможных по их
общему характеру и внутренней природе эти отношения способны. Так, анализ
налоговых отношений показывает, что они могут быть урегулированы только в
административно-правовом порядке. Напротив, характер и специфика имущественных
отношений между гражданами таковы, что к этим отношениям может быть применен
только метод гражданско-правового регулирования. Наконец, такие имущественные
отношения, как отношения по хлебопоставкам или по снабжению социалистических организаций
сырьем, оборудованием и топливом, абстрактно рассуждая, могут быть
урегулированы и в административном и в гражданско-правовом порядке.
Таким образом, нуждающиеся в правовом урегулировании имущественные
отношения в одних случаях предполагают только единственно возможный метод их
правового регулирования, а в других случаях устанавливают границы выбора между
несколькими объективно применимыми к ним правовыми методами. Если природа
имущественных отношений определенного вида такова, что они допускают
возможность применения к ним только единственного правового метода, то этот
правовой метод и получает свое законодательное закрепление применительно к
данным имущественным отношениям. Если же имущественные отношения допускают по
своему характеру возможность применения к ним различных правовых методов, то,
поскольку границы выбора обозначены самим предметом, вопрос о том, какой
правовой метод будет к ним действительно применен, в своем законодательном
решении определяется не только самим предметом регулирования, но также
обстоятельствами и факторами, лежащими вне этого предмета.
<Все, что побуждает к деятельности отдельного человека, -
пишет Энгельс, - неизбежно проходит через его голову, воздействуя на его волю.
Точно так же и все потребности гражданскою общества, - независимо от того,
какой класс господствует в данное время, - необходимо должны пройти через волю
государства, чтобы добиться законодательного признания. Это - формальная
сторона дела, которая сама собою разумеется. Но, спрашивается, каково же содержание
формальной воли, - все равно, отдельного лица или целого государства - откуда
оно берется, и почему воля направляется именно в ту, а не в другую сторону? Ища
ответа на этот вопрос, мы находим, что в новейшей истории государственная воля
определялась изменяющимися потребностями гражданского общества, преобладанием
того или другого класса, а в конечном счете - развитием производительных сил и
условий обмена>[930].
Итак, воля государства, дающая законодательное признание
потребностям гражданского общества - это <формальная сторона дела>. Следовательно,
и тот специфический метод правового регулирования определенной совокупности
общественных отношений, который устанавливается для них государством, также
является формальным моментом. Материальными являются <потребности гражданского
общества>, специфика которых обусловливает необходимость выбора и
законодательного закрепления определенного правового метода для правового
регулирования определенного вида общественных отношении.
Если бы эти потребности возникали только из данных
общественных отношений, регулируемых данной отраслью права, тогда решение
проблемы в целом не вызывало бы никаких затруднений: границы данной отрасли
права обозначены ее предметом, теми конкретными общественными отношениями,
которые ею регулируются. Но <потребности гражданского общества> вырастают не
только из данных общественных отношений, регулируемых данной отраслью права, а
определяются совокупностью всех материальных условий жизни общества, <в
конечном счете - развитием производительных сил и условий обмена>. Поэтому,
если, например, по действующему законодательству снабжение материалами и
оборудованием производится в порядке распределения фондов, то выбор такого
метода правового регулирования обусловливается не одними только потребностями,
возникающими из самих отношений по снабжению материалами и оборудованием, но и
условиями, в которых эти предметы производятся, а также потребностями социалистического
хозяйства в отношении этих предметов. Само по себе, по своей собственной
природе снабжение материалами и оборудованием могло бы протекать как в форме
прямого административно-правового распределения, так и в договорной форме, на
основании и в соответствии с административным актом, или даже в так называемом
свободном договорном порядке. Однако совокупность потребностей нашего общества,
материальные условия социалистического производства в целом приводят к тому,
что из числа всех абстрактно возможных применительно к этим отношениям методов
правового регулирования избирается и закрепляется только тот метод, который
является единственно возможным и целесообразным при данных исторических
условиях.
И так происходит с любыми общественными отношениями, допускающими
известную альтернативу при определении правового метода их регулирования. Пока
они рассматриваются сами по себе, изолированно от других общественных отношении
и вырастающих из них материальных потребностей общества, они предполагают как
будто абстрактную возможность применения к ним различных правовых методов.
Когда же эти отношения рассматриваются под углом зрения конкретных материальных
потребностей, вырастающих не только из них одних, но из совокупности всех
материальных условий жизни общества, то оказывается, что при определенных
исторических условиях они могут и должны регулироваться только данным
конкретным правовым методом.
Таким образом, правовой метод, устанавливаемый государством
для регулирования определенной совокупности общественных отношений,
предопределяется не только предметом регулирования, но и совокупностью всех
материальных потребностей общества, вырастающих из материальных условий его
жизни. Предмет регулирования определяет границы выбора между объективно и абстрактно
применимыми к нему правовыми методами. В зависимости от характера предмета, эти
границы могут быть и более широкими и более узкими, заключая в себе несколько
возможных или единственно возможный правовой метод. Совокупность всех материальных
потребностей общества, вырастающих из материальных условий его жизни,
определяет выбор и закрепление конкретного метода правового регулирования из
числа тех правовых методов, возможность применения которых к данным
общественным отношениям допускается в силу характера самих этих отношений.
Материальные интересы и потребности социалистического
общества формируют общую волю советского государства, которая получает свое
выражение в законе. Являясь юридическим способом обеспечения определенного
поведения членов социалистического общества, закон выступает в качестве одного
из средств для достижения целей и разрешения задач, сознательно поставленных и
выдвинутых социалистическим государством. Но, как отмечает проф. С. И. Аскназий[931], обеспечивая поведение советских
граждан, необходимое для достижения целей и разрешения задач, сознательно
поставленных и выдвинутых социалистическим государством, закон может применить
и метод прямого предписания, и метод административно-правового запрета, и метод
гражданско-правового регулирования. Закрепляя конкретный метод для правового
регулирования известной отрасли общественных отношений, советское государство
исходит из совокупности материальных условий жизни нашего общества и внутренних
законов его развития, из возникающих на этой основе общественных потребностей и
интересов, сообразно с которыми оно выдвигает определенные цели и задачи, а
также из того характера общественного поведения советских граждан, которое
должно быть обеспечено для максимально быстрого и наиболее эффективного
достижения поставленных им целей и разрешения выдвинутых им задач. Если метод
гражданского права наиболее способствует удовлетворению назревших материальных
потребностей и обеспечению необходимого поведения советских граждан, то на нем
государство и останавливает свой выбор, закрепляя его в качестве метода
правового регулирования данной отрасли общественных отношений.
Таким образом, для определения сферы применения норм гражданско-правового
законодательства существенными являются следующие обстоятельства: специфика
метода гражданско-правового регулирования, в силу которого гражданское
правоотношение выступает в качестве отношения особого структурного типа;
объективная природа общественных отношений, обусловливающая возможность применения
к ним метода гражданско-правового регулирования; характер
материально-обусловленных и сознательно социалистическим государством
выдвинутых целей и задач, предопределяющих необходимость применения метода
гражданско-правового регулирования к данным общественным отношениям.
Как известно, только определенная совокупность имущественных
отношений, а также отношений, связанных с личными неимущественными правами
граждан, объективно допускает возможность применения к ним метода
гражданско-правового регулирования. Эти отношения могут строиться по типу
гражданского правоотношения. Они должны строиться по его типу, если по своей
природе допускают возможность применения к ним только гражданско-правового
метода или если, при наличии объективной возможности применения к ним различных
правовых методов, государство, в соответствии с выдвинутыми им целями и
задачами, останавливает свой выбор на методе гражданско-правового
регулирования.
Только все эти обстоятельства в их совокупности, думается
нам, создают достаточные предпосылки для разработки общего определения понятия
гражданского правоотношения, в отличие от иных видов правовых отношений, а на
этой основе - и для разработки определения гражданского права как одной из
отраслей единой системы советского социалистического права.
Отношение советского социалистического гражданского права
есть правоотношение особого структурного типа. Его структурные особенности проявляются
как в общем характере, так и в объекте правомочий и обязанностей его
участников. По принципу гражданского правоотношения строятся социалистические имущественные
отношения, а также отношения, связанные с личными неимущественными правами
советских граждан. Эти отношения должны строиться по типу гражданского правоотношения,
если по своей объективной природе ни допускают возможность применения к ним только
метода гражданско-правового регулирования. Если же по своей объективной природе
ни допускают возможность применения к ним не только гражданско-правового, но и
административно-правового метода, то они будут строиться по типу гражданского
правоотношения, если структурные особенности последнего обеспечивают такое
поведение его участников, которое необходимо для разрешения задач, сознательно
поставленных социалистическим государством в целях удовлетворения материальных
потребностей и интересов советских граждан и всего советского народа.
Примечания:
|
