Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Победоносцев К.П.
Курс гражданского права. Часть вторая: Права семейственные, наследственные и завещательные.
§ 22. Родительская власть по русскому закону. – Право и обязанность воспитывать детей в том и другом вероисповедании. – Право воспитания и наказания. – Распоряжение личностью детей. – Случаи, в коих требуется родительское согласие. – Следование детей в ссылку за родителями. – Прекращение и ограничение родительской властиРодительская власть есть власть отца и матери, поколику воля того и другого
не разноречит; в противном случае главным державцем является муж, как
глава жены и дома. Когда нет в живых отца, власть принадлежит одной матери;
она же, по общему закону, имеет в таком случае право на опеку над детьми,
а по Литовскому статуту (для Черниговской и Полтавской губ. Зак. Гр.,
ст. 232, 264) исправляет опеку вместе со старшими родственниками малолетних
или даже с опекунами из посторонних; но дети не должны быть разлучаемы
с ней - сыновья до отдачи в училище, а дочери до замужества. Место жительства
детей полагается при родителях (ср. Пол. о вид. на жительство, 3 июля
1894 г., ст. 10, 11), следовательно, родители вообще имеют право требовать
к себе малолетних детей своих от постороннего лица (ср. Касс. реш. 1876
г., N 199).
С заграничными азиатцами, женившимися на русских лютеранках (или магометанках),
при выезде из России на родину, дети не должны быть отпускаемы. Зак. Гражд.
88, 96.
А) В нашем законе нет никаких постановлений о том, как дети должны быть
распределяемы между супругами в случае расторжения брака или кому из супругов
предоставляется преимущественное права на воспитание детей. Духовные суды
обыкновенно уклоняются от определений по этому предмету, относя его к
ведению гражданского правительства, а гражданский суд не имеет никакого
руководства в положительном законе. Кажется, однако, что и наши суды могли
бы, в недостатке закона и за силой 1 и 10 ст. Уст. Гр. Суд., принимать
к руководству вышеизложенное в § 20 правило римского закона.
По делу Лопухиных 1810 года, о несогласиях между супругами, предполагалось
определить в Госуд. Совете, при ком оставить детей между разъехавшимися
супругами. Состоялась Высочайшая резолюция: оставить дело сие, как семейственное
и к правительству не принадлежащее, без всякого дальнейшего движения.
Для римско-католич. консисторий постановлено в 1873 году (П. С. З. 52150),
что в самом начале производства по делам о разлучении супругов они постановляют,
кто из родителей должен содержать детей во время производства, а при самом
решении дела означают, кому из супругов надлежит воспитывать всех или
некоторых прижитых в браке детей, и до какого возраста, и кто должен нести
издержки на содержание и воспитание сих детей. Определение же суммы сих
издержек, буде между родителями нет о сем согласия, и вообще дела по имуществу
между разлученными супругами подлежат ведению светского суда.
Б) В наших законах нет постановления, кто из супругов имеет преимущественное
право на воспитание при себе детей, когда супруги живут розно; закон не
предвидит и юридической возможности такого разлучения. В этом отсутствии
определения нельзя не признать недостаток нашего законодательства, так
как отдельное жительство супругов есть явление весьма обыкновенное, которое
не должно быть оставляемо без внимания законом, так как вследствие его
возникают немаловажные вопросы, требующие положительного разрешения. Правда,
муж может требовать, чтобы жена жила с ним вместе, но в большей части
случаев он сам не желает этого, и никакой закон - в том числе и наш -
не берет на себя принуждать супругов к совместному жительству безусловно,
т.е. независимо от иска и требования, силой государственной власти. Если
же это так, то чем разрешить, в недостатке законодательных определений,
пререкания о праве на детей, возникающие между мужем и женой? Если признать,
как обыкновенно решается до сих пор, что муж имеет безусловное право держать
при себе и воспитывать детей своих, в силу неограниченной власти мужа
и отца в семействе, то, с другой стороны, нельзя упустить из виду, что
сам закон, предполагая эту власть, предполагает в то же время совместное
жительство родителей; следовательно, безусловное обращение детей к отцу
вопреки желанию матери, отдельно от него живущей, все-таки не отвечало
бы законному предположению, выходило бы из меры законной. Муж, - хотя
бы жена самовольно оставила его, - не желает сам совместного с ней жительства,
но желает взять от нее к себе малолетних детей. В этом виде едва ли есть
законное основание удовлетворить его требование: в этом виде требование
его будет незаконно и несогласно с нравственными основами брака, как их
предполагает наше законодательство. (Подобное дело супругов Завадских
разрешено в 1873 г. 2 Общ. Собр. Сен. в пользу мужа). Если муж не доверяет
жене, если обвиняет ее в пороках, в дурном поведении, то пороки и дурное
поведение не дают ему (равно как и жене в противоположном случае) ни законного,
ни нравственного права отринуть жену, с которой он вступил в брачное сожительство
на целую жизнь. Если же ее поведение дошло до таких явлений, которые дают
законный повод просить о разводе, то от него зависит просить о том. Вот
еще пример. Иван, вступив в брак со вдовой, взял с ней сыновей от первого
ее брака и потом прижил с ней своих детей. Когда пасынки выросли, отчим
не взлюбил их или считает их негодными детьми и тяготится совместной с
ними жизнью. Он предлагает жене оставить их, если хочет жить с ним вместе,
в противном же случае угрожает переехать на другую квартиру и всех своих
детей, с ней прижитых, взять с собой. В этом случае думаю, что требование
мужней власти будет также не законное, а произвольное и насильственное,
и он не вправе отринуть жену и отнять у нее общих детей за то, что она
своих детей отринуть не хочет.
Но все эти и подобные решения возникающих вопросов могут быть достаточны
разве только для защиты и поддержания существующего фактического состояния,
но недостаточны, когда требуется определить нормальное законное состояние.
В первом из приведенных мной примеров, когда дети находятся при матери,
отдельно живущей, требование отца взять детей у матери может быть отринуто,
так как оно не соответствует предположению закона. Но вопрос усложняется,
когда, напр., дети находятся при отце, живущем отдельно от матери, и мать
требует взять их от отца. Если сама она, самовольно оставив мужа, не желает
к нему возвратиться, ее требование также должно быть отринуто, как не
имеющее законной основы. Но если она согласна на это, но муж не согласен
принять ее, - как быть в таком случае? Водворить жену у мужа вопреки его
воле невозможно, да и несоответственно было бы с желанием самой жены (предполагающим
согласие мужа жить с ней вместе), а когда это невозможно, то как решить
вопрос о детях? Нет прямого основания оставить их у одного отца с устранением
матери, и нет прямого основания взять их у отца и передать одной матери.
Наш закон допускает в некоторых случаях расторжение брака, но и на эти
случаи не определяет, как поступать с детьми и кому из бывших супругов
отдавать их на воспитание, или как распределять их между бывшими супругами.
В) Закон не лишает родительской власти и незаконных родителей (ср. § 19),
но нельзя не признать, что в этом случае наш закон имеет в виду только
фактическую, естественную связь родителей с детьми, не давая этой связи
полной юридической санкции. И потому сущность и полнота родительской власти
в этом случае может зависеть от фактических же условий; напр., от того,
кем воспитан ребенок, кто имел о нем попечение, при ком он жил постоянно
(при матери или при постороннем благодетеле), с кем образовалась у него
связь постоянного покровительства и к кому его самого тянет в силу этой
связи. Если мать сама оставила ребенка или не имела о нем никакого попечения,
то несправедливо допустить с ее стороны безусловную претензию на власть
над ним впоследствии, когда он вырос на руках и попечении у постороннего
благодетеля. Таков был случай по делу Гристоп и Фроловой, незаконнорожденной.
Мать ее предоставила ее в младенчестве на попечение супругам Гристоп,
которые воспитали ее и обеспечили капиталом в 10.000 р. Завещая ей эти
деньги, жена Гристопа возложила на мужа обязанность заботиться об ее образовании
и употреблять на то проценты с капитала. Тогда, по смерти жены Гристоп,
мать Фролова объявила претензию на дочь свою и требовала ее к себе от
опекуна ее Фролова. Сенат признал законной эту претензию, как право матери;
но Госуд. Сов. (17 ноября 1869 г.) нашел, по обстоятельствам дела, что
Гристопы заменили для малолетней самых попечительных родителей, и что
удовлетворить претензию ее матери значило бы нарушить завещание благодетельницы
ребенка, в котором выражается забота о судьбе чужого дитя, оставленного
во время бедности родителями.
В Юридич. Вестн. 1873 г., N 5 напечатано решение Московской Судебной
палаты, коим подтверждается естественное личное право матери на незаконнорожденного
ребенка, которого она может и отыскивать из чужих рук.
Дети законные следуют состоянию родителя. Лишение прав состояния не распространяется
на детей прижитых, т.е. рожденных уже или зачатых прежде осуждения (исполнения
приговора) IX. 71 Уст. ссыльн. Изд., 1890 г., ст. 416. Право состояния
может изменяться с возвышением и отличием по службе, и дети следуют высшему
состоянию отца, приобретенному службой, по общему правилу, только тогда,
когда они в сем состоянии родились. Исключения из сего правила см. в т.
IX ст. 40-42, 75, прим.
См. еще о сообщении прав состояния по рождению IX. 501, 506, 541, 547,
710, 1015. Учр. Суд. Уст. 242. В 993 ст. IX т. указан случай, в коем дети
евреев, и законные, могут быть причисляемы к семействам матерей.
Вопрос о том, в чьей вере должны быть воспитаны дети от смешанных браков,
разрешается у нас гражданским законом. Если один из родителей православный,
то дети обоего пола должны быть воспитаны в православной вере, в чем от
стороны неправославной отбирается подписка пред совершением брака (Зак.
Гр. 67. Уст. Пред. Прест. Изд. 1890 г., ст. 74). Правило это существует
у нас с 1721 года, когда браки с иноверцами в первый раз, на сем условии,
разрешены были Св. Синодом, но оно получило силу общего закона не ранее
1832 года. До тех пор в западных и белорусских губерниях принято было
(с 1768 года) такое правило, что в смешанных браках сыновья должны быть
воспитаны в отцовской, а дочери в материнской вере; дворянству же предоставлялось
заключать особые о сем условия в брачных договорах (прим. к 67 ст.). Родители,
которые, вопреки обязательству, стали бы крестить и воспитывать детей
по обрядам неправославного исповедания, присуждаются, по уголовному закону
(Улож. 190), к тюремному заключению, а дети отдаются на воспитание православным
родственникам или опекунам (см. еще 188 ст. Улож. О детях родителей, отступивших
от православия).
Этот закон сохраняет силу свою вполне, ибо он имеет великую важность
и церковную и государственную. В церковном отношении важен он потому,
что охраняет мир в семействах, предупреждая давление неправославной стороны
в браке на православную сознанием законности крещения детей в православную
веру. В государственном отношении важен потому, что, охраняя православие
грядущих поколений, охраняет вместе с тем в них и сознание принадлежности
к русской семье, соединенное с православием. Те, кои возражают против
сего закона во имя свободы, забывают, во-1-х, что в сем случае дело идет
не о сознательной свободе самих новорожденных детей, но о свободе родителей
приводить детей в ту или другую церковь; во-2-х, что в инославных исповеданиях
не только нет терпимости относительно православия, но нет даже равнодушия,
а есть несомненный фанатизм латинизации и германизации, к коим ни русская
церковь ни русское государство не могут относиться равнодушно, следовательно,
оставить в смешанных браках свободу окрещения младенцев в ту или иную
веру - значит предоставить детей свободе латинской и лютеранской пропаганды.
Таков и был результат исторгнутого у русского правительства в 1865 году
административным путем секретного для прибалтийских губерний разрешения
не требовать в смешанных браках подписок, установленных 67 ст. Результатом
было почти поголовное обращение в лютеранство детей, рождавшихся в смешанных
браках, и полное господство лютеранской пропаганды: в особенности в крестьянских
семействах у подвластных дворянству и пасторству число обращенных в лютеранство
считалось десятками тысяч. К счастью, административное это распоряжение
утратило свою силу в 1885 году, и действие общего закона восстановлено
для прибалтийских губерний. Отмена этого гражданского закона оказывается
и логически невозможной, доколе существует у нас церковная форма брака,
ибо, по закону церковному, смешанные браки и дозволяются и венчаются церковью
не иначе как с обязательством воспитывать детей в православной вере.
Наряду с этим общим законом существует особенное правило для Финляндии:
детей, рождающихся от смешанных браков, когда одна сторона православная,
между коренными жителями края, воспитывать в вере отца, не допуская о
сем особенных договоров (68). Относительно воспитания детей от смешанных
браков между лицами разных инославных исповеданий нет общего правила в
гражданских законах. Только для присоединенных губерний северо-западного
и юго-западного края постановлено, что таковые дети должны быть воспитаны -
сыновья в вере отца, дочери в вере матери, если не было особых договоров
(75).
Незаконнорожденные младенцы и подкидыши, в прибалтийских губерниях, должны
быть крещены в том исповедании, к какому принадлежат лица, имеющие об
них попечение, т.е. или мать, или воспитатель подкидыша, - разве бы отец
иного исповедания взял ребенка к себе; в прочих же частях империи младенцы,
коих родители неизвестны, должны быть крещены в православии, - разве бы
мать незаконнорожденного, при неизвестности отца, будучи лютеранкой, пожелала
крестить его в лютеранство. Уст. Ин. Исп. 698 по Прод. 1890 г. При браках
лютеран с магометанами и евреями от нехристианской стороны берется подписка,
что дети должны быть воспитаны в лютеранской вере, или буде обе стороны
пожелают, в православной. Уст. Ин. Исп. 210.
Если жена нехристианка примет крещение, и брак ее с мужем нехристианином
остается в силе, то имеющие родиться дети должны быть воспитаны в православной
вере (Гр. 80). Относительно иудейских браков то же правило, если один
из супругов примет православную веру (81).
Относительно обязанности родительской приводить детей ко св. крещению
есть правило в Уставе Ин. Испов., ст. 153, 154, 694, 695: младенцы у родителей
лютеран должны быть крещены не позднее шести недель по рождении. В противном
случае, если нет уважительных причин промедления, консистория назначает
особого попечителя, который обязан представить младенцев к св. купели.
При принятии св. крещения евреями оно совершается и над малолетними их
детьми моложе 7 лет; над одними девочками - при крещении одной матери,
над одними мальчиками - при крещении одного отца. IX т. 695. Несовершеннолетние
евреи могут быть присоединяемы к христианским вероисповеданиям и без согласия
родителей, только с разрешения Министра Внутренних Дел. Уст. Ин. Исп.
Прилож. к 76 ст. п. 3. Но правилами 1861 года (прилож. к 70 ст. прим.
Уст. Пред. Прест. изд. 1890 г.) постановлено, что дети нехристиан вообще
моложе 14 лет могут быть крещены лишь с письменного согласия родителей
или опекунов; исключения допускаются лишь с разрешения Синода; но достигшие
14-летнего возраста могут креститься, не спрашивая согласия.
Родителям предоставляется на волю воспитывать детей своих дома или отдавать
в общественное заведение (Зак. Гр. 173)[32], или же в случае невозможности воспитывать
дома отдавать на воспитание другим частным лицам (Касс. реш. 1875 г.,
N 742).
Для исправления родители могут употреблять домашние исправительные меры.
При безуспешности они могут детей, не состоящих в государственной службе,
за упорное неповиновение, развратную жизнь и другие явные пороки заключить
в тюрьму, на срок от 2 до 4 месяцев. Такое требование родителей удовлетворяется
непосредственно правительственной властью без судебного приговора (Гр.
165; Улож. 1592; Уст. Пред. Прест. изд. 1890 г., ст. 122). Это правило
не ограничивается, по-видимому, несовершеннолетием детей (178). Напротив,
от детей не принимается никакого иска на родителей в личных обидах (168).
В Уставе благоустр. казенных селений (ст. 453) было постановлено, что
крестьяне подвергают детей своих до 13-летнего возраста домашним исправительным
наказаниям, не прибегая к посредству сельского и волостного управления.
В 1868 году (N 555) Угол. Касс. Деп. разъяснил, что за отменой сов. судов
родители должны, в случаях, указанных 165 ст. Гр. Зак., обращаться с жалобами
на детей, по порядку подсудности, в суды общего порядка, а для сих судов,
по выводу Сената, необязательно правило 166 ст. Гражд. Зак. (изд. 1857
г.), так как оно составляет лишь повторение 730 ст. 2 ч. XV т., которая
отменена с изданием Судебных Уставов. Итак, по мнению Сената, выражение
1592 ст. Улож.: "без особого судебного рассмотрения" необязательно для
новых судов, и родители должны, стало быть, доказывать в суде вину детей
своих.
Дети должны повиноваться родителям, но не против закона и совести (177,
169). Обречение детей родителями в монашество не имеет силы, т. IX. 347,
п. 2. Ср. Улож. Наказ. 1586. Родители имеют право отдавать детей в учение
на определенные сроки, но не могут отдавать их в наем без их согласия
(2203. Ср. особые правила для сибирских обывателей и самоедов, т. II,
изд. 1892 г., Полож. об иностр., ст. 38, прилож.).
По Уставу рекр. (100, 133, 987-989), родители хорошего поведения и не
раскольники (и даже одна мать, если нет отца) имели право в некоторых
случаях выбирать, который из сыновей должен идти в рекруты, или назначить
одного вместо другого. Усыновители не пользовались этим правом.
По Уставу о воинской повинности (изд. 1886 г., ст. 45-48), лица, имеющие
право по семейному положению на льготу первого или второго разряда, лишаются
этого права, если они, по заявлению отца или матери, деда или бабки, не
служат поддержкой семьи. Правило это не распространяется, однако же, на
принявших христианскую веру; в сем случае закон справедливо не дает веры
заявлениям родителей.
В случае личной обиды, нанесенной несовершеннолетним детям, родители
производят иск (Гр. 175, 663; Зак. Суд. Гражд. 25). Родители ищут и отвечают
за малолетних детей в суде, когда дети не имеют особых опекунов (Зак.
Суд. Гражд. 25; Уст. Гр. Суд. 19). Родители подвергаются и ответственности
за вред и убыток от преступления или проступка малолетних, живущих при
них детей, когда доказано, что малолетний действовал без разумения и что
родители виновны в небрежении. От суда зависит положить взыскание на одного
из родителей или на обоих вместе, хотя бы у малолетнего было и свое имение.
Подобная ответственность установлена и за действия малолетних детей, не
признанные проступком или преступлением. Зак. Гр. 653, 686.
Решением Сената по делу Кудрявцева (Касс. реш. 1869 г., N 158) отменено
решение суда, коим возложено было взыскание на отца за убыток от кражи,
причиненной сыном, за то, что отец вопреки 173 ст. Зак. Гражд. не смотрел
за поведением сына и после побега сына из дому не заявил о сем полиции.
Сенат рассудил, что приведенная статья не может служить основанием ответственности
за действия неотделенных детей.
Родительское согласие на брак детей требуется безусловно, даже без отношения
к совершеннолетию детей. За вступление в брак без согласия родителей дети
по жалобе родителей присуждаются к тюремному заключению и лишаются наследства
в имении родителей, если не прощены ими (Ул. о нак. 1566). Подробнее изложены
правила о родительском согласии на брак для лютеран в Уст. Иностр. Исповед.
(201-203). Лишь о несовершеннолетних сказано, что они не могут вступать
в брак без согласия родителей, т.е. отца - при жизни обоих родителей;
матери, если нет налицо отца. Когда дети совершеннолетние, воля родительская
имеет лишь отрицательную и притом условную силу. Родители могут запретить
брак сыну в объявлении присутственному месту, но не иначе как по одной
из восьми причин, означенных в законе.
Несовершеннолетние дети не могут наниматься вообще без согласия родителей
(Зак. Гр. 2202; Уст. о Промышл., изд. 1893 г., ст. 472).
Родительское согласие требуется при увольнении из общества городского
и сельского и перечислении в другое. IX т. 550, п. 3. Общее пол. крест.
130, п. 5.
Родители могут, на случай смерти, назначить опекунов к своим детям, хотя
бы с сим не соединялось назначение имущества (Гр. 227). Родители могут
быть свидетелями против детей, а дети против родителей не могут (Зак.
Суд. Гражд. 192, п. 3; Уст. Суд. Гр. 84, п. 3, 371, п. 3). За непочтение
одаренных детей к родителям, родители могут требовать возвращения дара
(Зак. Гр. ст. 974), причем от родителей, как толкует Сенат на основании
166 ст. (по изд. 1857 г.) (Общ. Собр. Сен. 1867 г. по делу Степановской),
не требуется и доказательств непочтения.
Личная власть родительская прекращается единственно смертью или лишением
прав состояния. Но в последнем случае супруг или супруга, отправляясь
с осужденным, может взять с собой детей до положенного возраста (Уст.
ссыльн. изд. 1890 г., ст. 259). Возраст сей был определен для детей мужского
пола до 5 лет, а женского пола до - 10 лет; это правило осталось в силе
только для евреев: женам ссылаемых в Сибирь евреев разрешено брать с собой
детей только до означенного возраста; что же касается всех других классов
населения, то, по силе правил 1862 года о порядке следования семейств
за лицами, подлежащими ссылке по суду, переселению или удалению по приговорам
обществ и административным порядком, и дополнительного указа 1869 года
(П. С. З. N 46896), дети свыше 14 лет могут следовать или не следовать
за родителями, по желанию. Дети моложе 14 лет следуют за родителями по
желанию их, если невинный супруг последовал за виновным; в противном случае
дети остаются при том из родителей, кто остался; если же в живых один
только виновный, или супруги оба виновны, то дети остаются на месте, под
опекой, разве бы губернатор признал для детей полезнее следовать за родителями.
Грудные младенцы остаются при матерях. Дети, воспитываемые на казенном
содержании в заведениях, не могут быть требуемы родителями для следования
за ними (Уст. Ссыльн. изд. 1890 г., ст. 257-263)[33].
Когда жена последует в ссылку за мужем, лишенным прав состояния, брак
остается в силе. Остается ли и родительская власть отца, если дети за
ним следуют при матери, о сем закон умалчивает.
Если, по смерти виновного супруга или по расторжении брака в месте ссылки,
невинный супруг пожелает возвратиться из места ссылки в Россию, то может
брать с собой по своей воле детей ниже 14 лет. Дети, взятые в ссылку,
могут возвращаться и сами по себе, без разрешения родителей, если достигли
17-летнего возраста (Там же, ст. 408).
Если личная власть родительская не прекращается и с совершеннолетием
детей, то с совершеннолетием принимает она иной вид. Сын получает способность
к самостоятельным действиям, и только для некоторых из сих действий, как
выше показано, должен испрашивать согласие родителей. Однако личная власть
родителей и при жизни их ограничивается, когда дети поступают под иную
власть, по природе своей не допускающую столкновения с родительской. Так,
влияние родителей на воспитание ограничивается с поступлением детей в
общественное училище. С определением детей в службу родитель не может
уже непосредственно и во всей целости оказывать власть свою над ними.
Он ограничен в праве заключать детей в тюрьму: предполагается, что теперь,
когда над сыном есть особое по службе начальство, есть уже кому судить
о его поведении. Предполагается, что сын, получая жалованье за службу,
может и сам содержать себя, независимо от родителей. Со вступлением дочерей
в замужество, дочь подчиняется действию неограниченной власти мужа (Гр.
179). Таким образом, власть родителей над сыном или дочерью ограничивается
настолько, насколько сын или дочь приобретает самостоятельное гражданское
положение в обществе: для дочери главное, почти одно средство приобрести
такое положение - замужество.
а) Родительская власть по существу своему не может быть передаваема:
она так неразрывно связана с личностью (в которой предполагается нравственное
отношение, служащее основанием власти), что невозможно ей силой личной
воли отделиться от лица, природой поставленного ее державцем, и перенестись
на другое лицо. Без сомнения, родитель может, при жизни своей, поручить
постороннему лицу надзор за воспитанием детей и вместе с тем временно
и условно предоставить этому лицу долю своей родительской власти, но такое
действие потому и возможно, что не передает власти родительской во всей
ее целости, решительно и бесповоротно. На случай смерти своей родитель
не может поставить за себя другое лицо отцом или матерью своего ребенка;
закон предоставляет ему только указать того, кого он избирает своему ребенку
опекуном, но поставить другое лицо, как стоит при жизни сам родитель,
вне опеки, мимо законного надзора, родитель не может. Посему недействительно
будет всякое распоряжение родителя, которым предоставляется стороннему
то или другое право родительской власти, за пределами опеки; напр., когда
бы родитель указал сыну не вступать в брак без согласия избранного им
душеприказчика, такое условие не имело бы силы.
б) В последние годы в литературе нашей высказывается мнение о необходимости
правила для обязательного обучения крестьянских детей в школах. Но нельзя
не заметить, что обязательность отсылки детей в школу, в применении к
физическим, климатическим и хозяйственным условиям нашего крестьянского
быта и при известной бедности наших крестьян, была бы мерой, стеснительной
до насилия, и в большей части случаев осталась бы мертвой буквой; тем
не менее применение такого правила во многих случаях служило бы поводом
к насилиям и злоупотреблениям и повело бы только к народному раздражению.
Такое стеснение едва ли может быть уравновешено ожидаемым от него распространением
грамотности в народе. Расчет на пользу от сей меры можно назвать гадательным,
доколе не заведено еще повсюду школ: из заведенных многие существуют только
по имени и продолжаются еще как в литературе, так и на практике пререкания
по существенным вопросам о том, чему, как и по какому способу следует
учить в народной школе.
Опыт подтверждает, что нет никакой нужды приневоливать крестьян к отсылке
детей в школу, если школа, по своему направлению и по способу обучения,
пользуется их сочувствием и соответствует их здравому, впрочем, понятию
о школе. Народ понимает школу не иначе как в связи с церковью: такую школу
он любит и дорожит ей. Где только правильно установилась церковно-приходская
школа, где родители видят и слышат, как читают их дети и поют по-церковному,
- там школа не может вместить всех желающих поступить в нее.
В нашем общем законе нет правил относительно обязательного обучения.
Только в Лифляндии, положением о лифляндских крестьянах 1819 г., в §
516 (П. С. З. N 27735) введено следующее правило: каждый ребенок,
кроме уволенных училищным начальством или не могущих ходить в школу по
болезни, должен с десятилетнего возраста быть удерживаем в школе до тех
пор, пока пастор признает его достаточно обученным; в противном случае
за каждый пропущенный день родители, воспитатели или хозяева неявившегося
в школу ребенка штрафуются, по донесению учителя, пятью копейками медной
монеты в пользу их волостной кассы. От этого штрафа освобождаются лишь
те родители, которые, по мнению пастора, могут дома дать нужное обучение
и воспитание своим детям. В 1872 году, в разъяснение недоразумений, постановлено,
что к числу освобождаемых принадлежат и те дети, которые, по воле своих
родителей или опекунов, обучаются в других правительством дозволенных,
а также и в местных греко-православных народных училищах (П. С. З. N 51164).
26 января 1870 года утверждены министром народного просвещения правила
для православных сельских училищ в Эстолатышском крае. По 11 пункту этих
правил, дети с 10-летнего возраста должны быть непременно представлены
в школу родителями, опекунами или хозяевами; в случае нарушения его без
уважительной причины виновные платят 11/2 копейки за каждый день неявки
ребенка в школу (см. "Голос" - 1870 г., N 103). Правила эти во всяком
случае не составляют закона, но содержат в себе обязанность и взыскание
за неисполнение.
Примечания:
|
